Эльпидио остановился у скульптуры скрючившегося на полу человека; обхватив голову руками, тот прижал ноги к груди… И, как ни печально, каждый дюйм его тела пронзали черные кинжалы, которые раскалывали белый каррарский мрамор. Создавалось впечатление, будто лезвия разрывали плоть на части.

– Эльпидио? – позвала я, и он взглянул на меня.

– Эльпи, – спокойно уточнил он, и от властного тона по спине пробежала дрожь.

– Эльпи… Ладно, – прошептала я в ответ. Он слишком долго смотрел на мои губы, и это взволновало меня.

Протянув руку, он провел мозолистыми, покрытыми татуировками пальцами по спине скульптуры и взглянул на пустое место в углу комнаты.

Я наблюдала, как он пристально, с особой тщательностью изучал свою работу.

Внезапно Эльпидио выпрямился и указал в дальний угол.

– Эту нужно поставить там.

От волнения сердце в груди забилось быстрее. Я шагнула ближе и заглянула ему через плечо, чтобы понять, куда именно он указал. Я затаила дыхание и ощутила, как от нашей близости напряглось его тело. От Эльпидио исходил легкий запах сигаретного дыма и мускусного одеколона с дубово-кедровыми нотками.

Мне нравилось, как от него пахло… Даже слишком. И границы профессионального поведения уже не казались такими незыблемыми.

На руках Эльпидио напряглись мышцы. Он вновь провел ладонью по волосам. Я подозревала, что он делал так, когда нервничал.

– Почему вы хотите разместить эту скульптуру в том углу? Есть какая-то особая причина? – спросила я.

Эльпидио запрокинул голову и взглянул на стеклянный куполообразный потолок. Я последовала его примеру и недоуменно нахмурилась.

– Большую часть дня сквозь крышу станет проникать солнце. Если мы повернем ее под правильным углом, лучи будут падать на скульптуру и отражаться от кинжалов на пол, как я и планировал.

С каждым произносимым словом в глубоком голосе Эльпидио я все больше улавливала опустошенность. И когда он закончил объяснения, я вдруг осознала, что смотрела уже не на куполообразный потолок, а на его лицо, на котором теперь читалась глубокая печаль.

На краткий миг Эльпидио закрыл глаза, и я почувствовала исходящую от него грусть.

И ощутила, как на мгновение сжалось сердце. Он определенно страдал, только я понятия не имела почему.

Повисло молчание; время шло, но я глаз не могла отвести от его лица. Этот загадочный скульптор интриговал меня сильнее, чем я могла представить. А еще беспокоил… и пугал… Все инстинкты твердили мне держаться от него подальше.

Сейчас он явно переживал что-то личное. И, не желая вторгаться в чужое пространство, я заставила себя сосредоточиться на скульптуре.

– Ты согласна? – наконец, спросил Эльпидио.

– Мне нравится, – тихо проговорила я и подвинулась, чтобы видеть полную луну и весь отбрасываемый ею свет. Когда же я взглянула на тени на полу, то от удивления широко распахнула глаза.

А потом вновь обратила взор на Эльпидио. Он стоял, скрестив на груди сильные руки. И рассматривал меня суровым взглядом.

– Я соглашусь со всем, что вы хотите, но… – Я замолчала, наклонившись еще ниже, чтобы убедиться в своей правоте.

Эльпидио напрягся.

– Что? – бросил он.

От резкого тона я слегка отшатнулась. Но Эльпидио вдруг вздохнул и медленно переступил с ноги на ногу, на загорелых щеках его вспыхнул румянец. Словно бы он ощущал неуверенность в себе и не привык обсуждать с кем-либо свои творения… Казалось, он чувствовал себя не в своей тарелке.

Но такого просто не могло быть. Пусть это его первая выставка, но ведь люди наверняка и прежде обсуждали его работы, в научных кругах и публично. Ведь он уже пару лет создавал скульптуры.

Вздохнув, я выпрямилась.

– Ну, когда на него упадут солнечные лучи, будет казаться, что он истекает кровью.

Эльпидио вытянул шею, чтобы взглянуть на скульптуру, но не сдвинулся с места.

– Подойдите сюда и посмотрите, – настаивала я.

Эльпидио неохотно подошел ко мне и присел на корточки, стараясь меня не коснуться. В тот миг, когда он понял, что я имела в виду, с губ его сорвался тихий вздох.

Эльпидио провел рукой по лицу.

– Верно, – хрипло произнес он.

– А эффект кровотечения соотносится с замыслом творения? Не нужно менять его изначальный смысл, – проговорила я.

Ни один из шедевров Эльпидио не имел названия, и не существовало никаких сведений о том, что послужило для них вдохновением и какой замысел они были призваны воплотить. И объяснить их смысл мог лишь один человек – он сам. Для меня же, как для куратора, подобное незнание происхождения скульптур превращало процесс их расстановки в настоящий кошмар.

– Полностью, – затаив дыхание, ответил он.

Эльпидио казался потрясенным. Он сел прямо на пол и удовлетворенно рассматривал, как свет луны отбрасывал тени, похожие на черные ручейки, тянущиеся по бетонному полу.

Опустившись рядом с ним на колени, я ждала, когда он заговорит. Я привыкла к тому, что творцы для выставления своих работ использовали нетрадиционные методы, но Эльпидио, казалось, пребывал в совершенной растерянности.

Наклонившись вперед, я провела пальцем по длинной черной тени на полированном бетонном полу, чтобы обрести хоть немного спокойствия. Когда я снова подняла глаза, Эльпидио смотрел на меня. Теперь взгляд его немного смягчился, и выражение лица стало почти дружелюбным.

– Простите, – быстро проговорила я. – Знаю, что порой я слишком увлекаюсь. Но ваши работы… – Я вздохнула и смущенно покраснела. – Они просто сводят меня с ума. – Я нервно рассмеялась и вновь обвела пальцем тень возле колен.

Какое-то время Эльпидио молчал, а потом спросил:

– Как думаешь, почему у него идет кровь?

Я удивленно взглянула на скульптора. Он указал подбородком на мраморную статую мужчины.

– Почему у него идет кровь? – озадаченно переспросила я.

Он мрачно кивнул.

Я рассматривала мучительно съежившуюся мраморную фигуру, а потом произнесла:

– Боль? Кровопролитие? Отверженность? – Взгляд Эльпидио стал рассеянным, потерял сосредоточенность. – Верно? Это боль? Кровопролитие? Что-то еще?

Эльпидио внезапно взглянул на меня.

– Вина.

«Чувство вины…»

Я вновь посмотрела на скульптуру, на этот раз свежим взглядом. Теперь я распознала вину. Каждый кинжал – грех, который не стоило совершать… Мраморный человек распадался на части из-за чувства вины.

– Ты… когда-нибудь ощущала подобную вину, Элиана?

От того, как Эльпидио произнес мое имя, я ощутила волнение. Он отлично справился с испанским произношением. Когда я посмотрела на него, то прочитала во взгляде мольбу ответить на заданный вопрос.