Микеланджеловский Давид – копия – прекрасный, могучий и бесстыдный в своей наготе, взирает сверху вниз на Викторию Феофилактовну.

Она поднимается, топает ногой в мраморный пол – нет, кажется, ногу больше не натирает, и отдает Давиду честь шутливо, но очень торжественно.

– Мы бодры, веселы. Да, мой мальчик?

Музыка Вивальди, льющаяся из скрытых динамиков и как-то по-особенному звучащая в Итальянском дворике, и там, в Белом зале, где и проходят порой Декабрьские вечера, сменяется музыкой Гайдна.

Что-то уж совсем торжественное, бравурное. Сейчас, сейчас, сейчас через пятнадцать минут музей распахнет свои двери.

И начнется новый обычный музейный день – первые посетители, небольшая очередь к кассе. Потом она вырастет. Появятся экскурсии, туристы из других городов. Иностранцы. Школьники с учителями, явившиеся в музей на урок прекрасного. Влюбленные, которые решили скоротать пару часов в музее, целуясь на банкетке в Античном зале, полном света и воздуха. Старушки-пенсионерки, у которых большая скидка на билет, ценительницы изящного. Старички с палочками и подагрой – те, у которых нет дач, одинокие, а может, вдовцы.

И самые обычные музейные ротозеи – любопытные, но мало сведущие.

Этих в основном как магнитом тянет в Египетский зал. И особенно в комнату Мумий и саркофагов.

Закончив полный обход, Виктория Феофилактовна спускается из Верхнего царства в Нижнее и продолжает исполнять свой долг куратора и там.

Но в Нижнем царстве свои порядки.

Затем наступает час открытия. Обычная суета. Прибегает смотритель: какая-то очередная авария в туалете, срочно ищите сантехника!

Затем все устаканивается.

И Виктория Феофилактовна идет в свой уютный кабинет окнами на улицу Знаменку.

По пути она встречает куратора отдела Древнего Востока профессора Олега Гайкина. Высокий, обычно подтянутый, он сегодня как-то горбится и до странности рассеян.

– Неважно выглядите, Олег Олегович, – говорит Виктория Феофилактовна. – Не заболели?

– Насморк подхватил.

– Это в мае-то месяце? А все потому, что у вас в кабинете слишком сильный кондиционер.

– Возможно.

– Ну, так убавьте.

– Хорошо, я так и сделаю.

Голос у Гайкина низкий, всегда приятный уху. Но сегодня звучит как-то надтреснуто.

– Я скажу в секретарской, чтобы девочки принесли вам в хранилище крепкого чая. С мятой или ромашкой?

– Что, простите?

– Я спрашиваю, с мятой или ромашкой?

– А, да, спасибо.

Гайкин идет по коридору. Виктория Феофилактовна внимательно смотрит ему вслед.

В уютном кабинете, обшитом дубом, с огромным столом, заваленным бумагами, сумрачно, хотя за окном яркий день. Виноваты деревья – старые тополя, что растут за окном и бросают тень. В кабинете всегда горят лампы – желтые абажуры светятся изнутри мягко. Старинные бронзовые лампы – их отреставрировали, не меняли. Они помнят еще основателей музея. Как и дубовые панели на стенах и эти широкие мраморные подоконники.

В кабинете Викторию Феофилактовну ждет старший менеджер музея Кристина.

Кристине тридцать пять лет. И она больше похожа на даму из бизнеса, на бизнес-леди, а не на музейного сотрудника.

В дорогих очках без оправы, ловко оседлавших ее тонкий с горбинкой нос. Всегда в брючном костюме. Хотя в музее по негласному дресс-коду женщины-кураторы, руководство, хранители и смотрители залов брюк не носят.

У Кристины всегда в одной руке – пачка очередных документов на подпись, а в другой мобильный телефон или планшетный компьютер.

Она очень деловая. И у ее семьи – высокопоставленные связи выше и круче некуда.

Опираясь на эти семейные связи, она давно метит на место старшего куратора – то есть то самое место, которое занимает вот уже тридцать лет Виктория Феофилактовна. Однако никогда открыто своих притязаний не высказывает. Действует исподтишка.

Открыто и громко она ратует лишь за модернизацию, перестройку и «внедрение новых технологий» в работу музея.

Как и Виктория Феофилактовна, Кристина тоже не замужем. Но в ее возрасте все еще впереди.

– Секретарь принесла вам чай.

Голос у нее тоже обычно приятный. Но сегодня – вот странность, как и у профессора Гайкина, звучит словно с какой-то трещинкой. Тоже насморк? Простуда?

– Кристина, присядьте, составьте мне компанию.

– Спасибо, я пила кофе.

– Ну все равно сядьте. И положите бумаги, это потом. Мне надо с вами посоветоваться.

Кристина села в жесткое кресло из карельской березы в стиле ампир напротив стола. Виктория Феофилактовна страдала больной спиной и не терпела вокруг себя мягкой мебели.

Вот и сейчас она выпрямилась, сидя на жестком стуле за своим необъятным столом куратора.

– Как там дела у наших проверяющих? – спросила она после крохотной паузы.

Со вторника в музее работает аудитор… или, как она себя называет, старший эксперт Счетной палаты с двумя ревизорами и секретарем. Дарья Юдина – она предстала перед куратором отдела личных коллекций Викторией Феофилактовной там, на самом верху Верхнего царства, в кабинете директора музея в понедельник вечером, когда музей закрыт для посетителей.

– Вот у нас проверка из Счетной палаты…

– Плановая проверка, – перебила директора музея старший эксперт Юдина.

– Да, да, ну что ж… проверяйте. Виктория Феофилактовна, окажите сотрудникам Счетной палаты максимальное содействие. Все документы, которые они попросят, все счета, компьютерные файлы, ну и так далее.

Там на самом-самом верху Верхнего царства в директорском кабинете пережили десятки, сотни проверок. Ну что ж, это очередная, милости просим в музей.

– Так как у них дела? – повторила свой вопрос менеджеру Кристине Виктория Феофилактовна.

– Смотрят отчетность. Вчера до восьми сидели в отделе учета и планирования – вся группа. И сегодня уже здесь еще до открытия музея.

– Ну хорошо, мы должны им оказывать максимальное содействие.

– У меня это на контроле. Но я хотела вам сказать, что…

– Извините, у меня к вам еще один вопрос, – Виктория Феофилактовна – сама вежливость, но дает понять: я пока тут старший куратор, детка. И пока я не закончила задавать вопросы, прикуси свой длинный язык. – Как продвигаются дела с коллекцией Саддыкова?

Во всех документах, в дарственной музею, в завещании покойного у этой коллекции другое название. Так сказать, историческое. На этом настоял покойный владелец Ибрагимбек Саддыков.

– Продолжается осмотр, начали разбирать ящики. На все уйдет не один месяц, сами понимаете. Там по каталогу 113 предметов. И Олег… то есть, Олег Олегович начал детальную опись двух погребальных саркофагов. Но это крупные предметы.