В течение двух недель, последовавших за печальным событием, Фенси то и дело слышала этот припев и не считала нужным отвечать матери.

Когда Фенси вступит во владение имуществом, она первым делом нанесет коротенький визит Джоэле Лароуз и расскажет ей, как славно они с Тайсоном проводили время. Фенси уж постарается, чтобы до Джоэлы дошло: прошли те времена, когда она ходила по городу, задрав нос.

Что за манера вышагивать, виляя бедрами и выпятив грудь, словно уличная девка? Джоэла еще в школе не упускала случая уесть Фенси, демонстрируя свои прелести.

— Бедный, бедный Биф! — вздохнула Эва. — Как бы он страдал, если бы мог себе представить, как вульгарно завершил свой жизненный путь твой муж!

— Не понимаю, что вульгарного в том, чтобы разбиться вдребезги в каких-то жутких горах? — возразила Фенси, с удовлетворением глядя на свой бюст. Да, остается только пожалеть, что помощь хирурга из Атланты запоздала. Пустячная операция — и она получила бы голубую ленту в том конкурсе. — Папочка терпеть не мог Уоррена. Да и ты тоже — за исключением тех случаев, когда наслаждалась его обществом.

— Фенси Ли!

— О, ради Бога! Я ни на что не намекаю. — О нет, намекает, и еще как. — Я имею в виду безбожную лесть, к которой прибегал Уоррен, когда хотел настроить тебя против меня. — Фенси имела в виду то, что мать, с ее пресловутой холодностью, спала с мужем собственной дочери.

Шарканье разношенных черных кроссовок и бодрое насвистывание возвестили о прибытии Талли, которая работала у Келхаунов еще до появления Фенси на свет.

Худая и высокая, в неизменном черном платье, лоснившемся от долгой носки, Талли, не прекращая серенады, поставила перед Фенси коктейль из джина со льдом и шампанское — перед Эвой.

Эва подняла бокал и посмотрела сквозь него.

— Ты уверена, что это…

— Оно самое, мэм, миссис Келхаун, — буркнула Талли и зашаркала прочь, поблескивая белым венчиком волос в низком послеполуденном солнце.

— Совсем выжила из ума, — сказала Фенси, обращаясь к матери. — Говорю тебе, эта женщина свое отслужила. У тебя усталый вид, Эва.

— Что-то происходит, — задумчиво протянула та. Она отхлебнула шампанского и приложила холодный бокал ко лбу. — Я чувствую, что скверная история еще не закончилась. Даллас явно пытается что-то утрясти. Иначе с чего бы ему уезжать, не предупредив меня?

— Даллас то и дело уезжает, — отозвалась Фенси, изображая спокойствие, которого вовсе не испытывала. — Твой любимый сыночек только тем и занят, что мотается по стране и трахает женщин.

— Фенси Ли!

— Что такого я сказала? У тебя, наверное, уже целый полк побочных внуков.

— Фенси Ли! — Эва одним махом выпила бокал и поставила его на стол. Затем закрыла глаза, замахала веером и задышала часто и громко. — Ты сведешь меня в могилу. Хотя не думаю, что тебя это очень огорчит.

— Не будь смешной. — Вот было бы классно! В Свит-Бей должна быть одна хозяйка, и Фенси намеревалась ею стать. Даллас, похоже, никогда не женится. А если и женится, то не позволит чужой женщине занять законное место его сестры.

— Так вот, этому не бывать! — заявила мать так резко, что Фенси подпрыгнула. Эва повернулась в своем кресле и посмотрела на дочь в упор. — Не рассчитывай, что я безропотно отойду в сторонку. Конечно, я твоя мать и ты, видимо, полагаешь, что меня уже не волнуют некоторые вещи, но я пока еще достаточно молодая женщина. Молодая и желанная, могу добавить. Впереди у меня долгая, полноценная жизнь.

— Ну и прекрасно. Я очень этому рада, — примирительно сказала Фенси. Все внутри у нее сжалось. Лобовая атака была не в стиле Эвы.

— Это мой дом, Фенси Ли. Не забывай об этом!

Фенси недоумевала, пытаясь понять, чем вызвана вспышка раздражения матери.

— Разумеется, твой, Эва. Папочка хотел, чтобы ты вела образ жизни, к которому привыкла с самого рождения. Он был просто одержим идеей, что ты должна наслаждаться плодами своего брака. — В глубине души Фенси не сомневалась, что отец оставил бы Свит-Бей ей, если бы не опасался, что Эва и Даллас найдут способ с ней разделаться.

Неприятное выражение не исчезло из ярко-голубых глаз матери. Фенси улыбнулась, разглядывая спортивный костюм из лилового шелка, облегавший пышные формы Эвы. Отец женился на богатой девушке на двадцать лет моложе его. Эве было восемнадцать, когда родился Даллас, и девятнадцать, когда появилась Фенси.

— Ты была всем, о чем папочка когда-либо мечтал. — Если не получал чего хочет где-нибудь на стороне. — Я тайком забиралась в гардеробную и сидела на полу. Ты ведь не догадывалась, правда?

Эва перестала обмахиваться, уронив веер на грудь.

— Не представляю, о чем ты говоришь?!

— Когда вы с папочкой были в постели, — пояснила Фенси, вспомнив волнение, которое испытывала в подобные моменты, и наслаждаясь видом шокированной матери. — Днем ты иногда говорила, что хочешь вздремнуть. Спустя несколько минут он следовал за тобой. Украдкой. А за вами, выждав еще немного, шла я. Лучше всего было, когда дверь в гардеробную не запиралась с твоей стороны.

Яркий румянец окрасил лицо Эвы.

— Как ты могла, Фенси? — пролепетала она.

— А по-моему, похвально, когда девочка стремится получить образование, причем наилучшее. Благодаря тебе я узнала, как удовлетворить мужчину. И я ничего не забыла из твоей науки.

Теперь уже Эва энергично позвонила в колокольчик.

— У тебя нет причин испытывать неловкость, — заявила Фенси, протягивая ей свой джин. — Если меня спросят, я скажу, что всему научилась у матери.

— Фенси Ли, я запрещаю тебе говорить на эту тему! — отрезала Эва.

Сработало! Фенси не планировала такой маневр заранее, но вышло отлично. Надо будет запомнить этот прием на будущее. Безотказное средство, чтобы добиться своего.

— Мне надо кое-что тебе сказать, — объявила Эва. — Отнесись к моим словам со всем вниманием, поскольку мне понадобится твоя помощь. Мы должны убедить Далласа в необходимости что-то срочно предпринять. Наша семья уже не пользуется прежним уважением, и это печально.

— Эва…

— Помолчи! — оборвала ее мать, одним движением закрыв веер и ткнув им в Фенси. — Знаешь ли ты, что Джин Нан интересовалась, нет ли у нас проблем с деньгами? Придет же такое в голову!

Фенси знала. Ее только удивляло, что эта старая перечница, одна из приятельниц матери, так долго отказывала себе в удовольствии задать вопрос, который муссировался за каждой закрытой дверью в городе.

— Эта: особа утверждает, что, по слухам, мы уже не первый год теряем деньги и скрываем это. Я пыталась поговорить с Далласом, но он даже не стал слушать. Посмеялся надо мной в своей обычной манере.

— До меня доходили какие-то слухи, — тихо сказала Фенси. — И мне это нравится ничуть не больше, чем тебе.