– Проклятье!! - завопил горбун. - Но у меня… - он открыл и выбросил перед собой карты, - флэш-рояль!

– О, какая редкая карта! - восхищённо произнёс кто- то.

На столе, открытые взглядам всех, лежал «королевский» флэш: крестовые туз, король, дама, валет и десятка.

– Но, мистер Крэк, если вы не в состоянии уравнять мою ставку, - с нажимом в голосе выговорил Сонливец, - вы должны сказать пас!

– Ну пас!! пас!! пас!! - злобно взвизгнул горбун. - Открывайте, что у вас там?!

Сонливец перевернул карты - и все присутствующие застонали.

– Пара! - воскликнули два или три голоса.

– Пара!! - завопил, брызгая слюной, побледневший от злости горбун. - Несчастная пара, он играл против меня парой, когда у меня флэш-рояль, и забрал мои деньги!!

– Это покер, мистер Трэк, - сказал с восхищением Жирондон, - и великое искусство блефа, которое показал сэр Сонливец. Выиграть с парой восьмёрок против королевского флэша - это достоинство. Редчайший случай. Спасибо, джентльмены, порадовали.

– И потом, мистер Крэк, - строго заметил Монтгомери, - разве не вы сами распорядились этой игрой? Когда мистер Сонливец добавил сорок пять тысяч, вы имели полное право уравнять их и открыть карты. Ваш флэш-рояль - против его пары! Это был бы удар. Но вы, уравняв, подняли ставку ещё на пятнадцать, и тем самым передали слово сопернику. Он, помня, что вы в первый кон проиграли тридцать тысяч, рискнул: поставил всё, что у него было с собой. И у вас тривиально* (* Триви а льно - элементарно, предельно просто.) не хватило денег. И пара взяла банк. Это покер!

Крэк сидел молча, уставив выпученные глазки на свой флэш-рояль и, приоткрыв рот, икал. А кто-то за столом, приветствуя блефовую игру и благодаря за острое зрелище, принялся негромко хлопать в ладоши. Сонливец переместил груду золота со стола в свой сундук, и все задвигали стульями, вставая и направляясь к бассейну с вином.

– Может, не надо было отпускать в его адрес шуточки? - спросил, оглядываясь на застывшего в соседней комнате за столом горбуна, Жирондон. - Трэк - злопамятный.

– Разве кто-то отпускал в его адрес шуточки? - удивился Дюк.

– Да вот ты, например, - напомнил Жирондон. - Трэк- горбун, калека, уродец. А ты сказал, забрав его тридцать тысяч, что ему в любви повезёт.

– Полно тебе придумывать, Жирондон, - возразил, раскуривая сигару, Монтгомери. - Все знают, что у горбуна в имении целый гарем юных невольниц. Недавно он купил ещё четверых чернокожих малышек из Африки. У Крэка «любви» больше, чем у всех нас вместе взятых!

Присутствующие посмеялись, выпили по фиалу вина и вновь, притягиваемые цепкой невидимой паутиной, потянулись в комнату с дубовым круглым столом.

Дюк один кон пропустил. Он взял свой стул, сел рядом с Бэнсоном и, наблюдая за игроками, шёпотом рассказывал телохранителю о тонкостях и уловках игры. Бэнсон слушал - без кивков и без восклицаний. Вдруг Дюк спросил:

– Так что, какой-либо опасности не заметил? Случайного взгляда в спину, или шёпота… Мои «друзья» - люди… необычные.

– Заметил, - вдруг прошептал Бэнсон, и Дюк вздрогнул.

– Что?! - прошипел он в самое ухо. - Говори, только тихо!

– Судя по манере общения, за столом - только гости. А хозяина замка здесь нет. Это так?

– Это так. Ну и что?

– Вы, конечно, платите ему аренду, но, судя по моему знакомству с Базилло, не так уж и много. Во всяком случае, арендная плата не соизмерима с теми деньгами, которые приезжают и уезжают в сундучках.

– И это так. И что?

– Я случайно увидел. Телохранители, когда остаются в соседней комнате, украдкой пьют из бассейна.

– Это известно. На это мы закрываем глаза.

– И хозяину замка это известно. Может случиться такое, что, дождавшись особенно крупной игры, он добавит яду в бассейн, и потом, когда вы и телохранители, напившись, перестанете корчиться, соберёт ваши сундуки и уедет в Новую Англию?

– Может! - побледнев, посмотрел на него Дюк, и тут же усомнился: - Но тогда он теряет замок и землю! А начнёт заранее продавать - это долго и хлопотно, и очень скоро станет известно!

– Может и не продавать. Возьмёт под залог замка большую сумму у пары плимутских иудеев, - а это тайно и за один день.

– Так… что же делать? Нужно всех предупредить…

– Нет. Нужно промолчать и больше никогда не пить из бассейна.

– Верно, верно, верно, верно, - торопливо шептал посерьёзневший Дюк. - Вот что значит свежий глаз!

Между тем, игра завершилась. Соперничали Жирондон и Монтгомери. Вскрыли карты. У Жирондона на руках были три девятки и ничего не значащие дама и туз.

– Тройка в девятках! - сообщил Сонливец и торопливо перевёл взгляд на карты Монтгомери.

Тот открыл две дамы и ничего не значащие «семь» и «восемь».

– Пара в дамах?! - нетерпеливо заёрзал Жирондон.

Но Монтгомери, помедлив, торжественно открыл пятую карту и положил её рядом с дамами.

– Джокер* (* Дж о кер - карта без масти и без значения. По желанию игрока выдаётся за любую другую карту. В колоде обычно два джокера.)! - охнул Сонливец. - Тройка в дамах!

Монтгомери собрал золото. Жирондон бессильно развёл руками. Горбун Крэк проворчал:

– Мальчишки! Игру на тройках ведут. А у меня был флэш-рояль!

Горбун тоже не участвовал в этой партии. Он отправил своего перекрещенного ремнями телохранителя к экипажу, за дополнительными деньгами, и, наблюдая игру издали, ёрзал на своём стуле, чуть отставленном от стола.

После очередного перерыва за столом произошло заметное оживление: в игру вернулись и Дюк, и горбун.

– Мистер Крэк принёс деньги! - шутливо воскликнул Сонливец. - Берегитесь! Будет большая игра!

– Мальчишка! - огрызнулся горбун. - Будет вам большая игра, будет. Я чувствую! Мне сегодня крупная карта идёт…

Пробежала новая ящерица («их, очевидно, здесь специально разводят», - решил про себя Бэнсон), и Дюк объявил время ставок.

– Антэ - десять? - предложил кто-то.

С общего согласия ставки были сделаны по десять тысяч.

– Пятьдесят! - заявил Дюк, после того, как игроки заменили карты.

– Пас. Пас. Пас, - раздалось три возгласа.

В игре остались Дюк, Монтгомери, горбун и Сонливец.

– Уравниваю и пять сверху, - сказал Сонливец.

– Уравниваю и пять сверху, - решил и Монтгомери.

И вдруг всех озадачил горбун.

– Уравниваю и сто сверху! - срывающимся в фальцет голосом выкрикнул он.

– Пас, - уставившись в пространство перед собой невидящими глазами, обронил Сонливец. - Пропали мои шестьдесят пять тысяч…