– Много с вами народу?

– Отправим раненых в больницу – останется пятеро. Хотя Виллем, наверное, поедет с ними. Тогда четверо.

– Могу за три минуты довезти вас до открытой воды и посадить на лодку.

– На озеро?

– На реку. Речка Боске. Течет вон в ту сторону и впадает в Бразос.

– Бразос? – Саския знала это испанское слово, но не понимала, почему так называется река.

– «Руки Божьи», – объяснил Руфус. – Большая река, течет к Хьюстону. Так ее назвали испанцы. Не знаю почему. Они были помешаны на религии, у них все названия такие.

Что ж, звучит недурно.

– А за эти три минуты мы не встретимся с полицией, перекрывшей дорогу, или еще с кем-нибудь в этом роде? – Вопрос не праздный, поскольку с другой стороны аэродрома, примерно в километре отсюда, стояла впечатляющая линия красно-синих мигалок.

– Нет, если будем держаться подальше от дорог.

– Внутри никого не осталось? – спросил Руфус. Затем поджег самолет.

Он проделал все так стремительно, что Саския на миг усомнилась в мудрости своего решения доверить судьбу экспедиции первому встречному. Но несколько секунд спустя, когда они мчались прочь, а в зеркалах заднего вида – многочисленных и на удивление крупных – провожали их языки пламени, поняла, что Руфус все сделал правильно. Самолет все равно уже не спасешь. А внимание всех, кто наблюдает за аэродромом с той стороны, сейчас приковано к огню – хотя бы на минуту-две; но больше Руфусу и не надо, чтобы убраться с места крушения и скрыться в лесах.

Хотя, может быть, зря она приписывает ему такие хитрые планы. Может, он просто псих.

Так или иначе, он за рулем и их судьба сейчас в его руках.

– Головы берегите! – крикнул Руфус, когда пикап на полном ходу свернул с дороги и въехал в чащу.

Саския и Амелия сидели с ним в кабине, Аластер и Фенна – сзади, в открытом кузове. Аластер инстинктивно вздернул голову, но тут же торопливо втянул ее в плечи. Машина мчалась через заросли, такие густые, что в нескольких метрах уже ничего не разглядишь. Очевидно, «берегите головы» означало пригнуться. Хрустели и трещали ветки под колесами, пикап вихлялся туда-сюда: крупные деревья Руфус объезжал, кусты и молодые деревца просто ломал и давил. Впрочем, крупных деревьев попадалось на удивление немного. Лес здесь был не таким, к какому привыкла Саския. Она выросла – и жила до сих пор – в Хёйс-тен-Бос, особняке в центре Гааги, название которого переводится как «дом в лесу». Лес там величественный, многовековой – классический сказочный евролес с соснами до небес и почти без подлеска. А здесь, казалось, кроме подлеска вообще ничего нет! В первый миг, когда стена зелени ринулась им навстречу, Саския инстинктивно вжалась в сиденье: ей показалось, что пикап вот-вот врежется в эту плотную стену. Но зелень расступалась перед бампером, словно спелая пшеница в полях.

В какой-то момент они спугнули дикую свинью. Та бросилась бежать, а Руфус свернул за ней, и на миг Саския испугалась, что этот свиноманьяк сейчас, забыв обо всем, погонится за добычей. Но в миг, когда, прибавив газу, можно было оборвать кабанью жизнь, Руфус вместо этого ударил по тормозам. В следующую секунду Саския поняла: он не пытается задавить свинью – просто следует за ней. Хочет, чтобы она провела их сквозь чащу. Через ветровое стекло пикапа лес выглядит непроходимым; но свинья, спасающая свою жизнь, видит в нем систему троп, открытую и понятную, словно нидерландская железнодорожная сеть.

Так или иначе, это сработало: еще минута – и они вырвались из леса у края длинной насыпной дамбы, которую Саския разглядывала прямо перед крушением. Справа за дамбой, судя по всему, располагалось невидимое отсюда озеро. Перед ними расстилался открытый травянистый склон, неожиданно аккуратный и ухоженный; он круто спускался к небольшой и быстрой речке, которая (это Саския увидела, когда они подъехали ближе) питалась из водослива с рядом закатанных в сталь и бетон шлюзов, берущего свое начало в земляном склоне дамбы в сотне метров отсюда. Саския, уроженка Нидерландов, с первого взгляда сообразила, как работает вся конструкция. Пусть сверху дамба поросла зеленой травкой, пусть над ней кружат птицы (кстати, что за птицы? Боже, стервятники?! Как в вестернах?!); все эти дары природы – лишь внешний покров, маскировка, нечто вроде краски на стенах дома, прикрывающей структуру абсолютно искусственную, от начала до конца сконструированную человеком. В траве сереют островки бетона, из них выступают трубы и крышки люков – зримые проявления огромной инфраструктуры, скрытой под землей. Все здесь, куда ни бросишь взгляд, спроектировано какими-то техасскими инженерами, изо дня в день получающими зарплату за то, что они понимают воду и умеют ею управлять.

Чего хочет вода? В конечном счете всегда одного: добраться до моря. Этой речушке позволили выжить, поскольку она отводит лишние потоки воды, грозящие затопить аэродром или близлежащие кварталы. Сейчас все шлюзы водослива были распахнуты, вода хлестала, словно ее качали насосом. Течение неслось стремительно, казалось, вот-вот выйдет из берегов. Однако и тогда оно залило бы лишь участок, тщательно ограниченный насыпями и дамбами, отделяющими речную долину от аэродрома чуть выше. Именно по этой причине никто на аэродроме – никто из скорых и пожарных машин, дежурящих на соседней взлетной полосе, никто из наземных сотрудников, никто из тех, кто разделывал свиней и аллигатора на месте крушения самолета, – их сейчас не видел. Единственное, что могла разглядеть Саския над защитной насыпью, – верхушка диспетчерской вышки, да и та скоро скрылась из виду. Они оказались в странном одиночестве. Ниже водослива располагалась парковка для рабочих, но сейчас она пустовала. Работники дамбы хорошо понимали, что ждет во время разлива автомобили, припаркованные в пойме реки.

Совсем рядом река уходила в лес; а на опушке леса, вытащенное на сухую (еще недавно) землю, покачивалось надежно привязанное к дереву суденышко. Саския узнала в нем РИБ – жестко-корпусную надувную лодку. Ее корма, с большим подвесным мотором и резервным двигателем сбоку, сейчас качалась на волнах. Руфус остановил пикап как можно ближе, метрах в десяти от лодки, – дальше ехать не стал из опасения завязнуть в раскисшей земле. Все выстроились цепочкой между машиной и лодкой и принялись передавать друг другу багаж: Аластер доставал вещи из кузова и передавал Фенне, та Амелии, та Саскии, и наконец они попадали к Руфусу – он и решал, как разместить их на борту. Места в лодке было мало, но и багажа не так уж много.