Для некоторых крайне застенчивых людей определенные явления могут представлять скорее символическую, нежели буквальную угрозу. Их застенчивость вызвана отнюдь не собственным горьким опытом столкновения с определенными людьми и ситуациями. Скорее, они испытывают застенчивость потому, что эти люди и ситуации символизируют некие подавленные внутренние конфликты, возникшие еще в раннем детстве. Вы, конечно, уже почувствовали фрейдистский оттенок в этих рассуждениях. Так что распрощаемся с бихевиористами и обратимся к психоанализу.

Психоаналитические подходы к застенчивости замечательны тем, что все объясняют, но ничего не доказывают. Рассуждения психоаналитиков полны такими сценариями, как столкновение внутренних сил, защита, агрессия, перегруппировка, скрытая партизанская война, работа двойных агентов и использование секретных шифров. Поскольку вся эта теория опирается на общие абстрактные понятия, то ее практически невозможно научно опровергнуть. Она «верна», потому что не может себе позволить выглядеть «неверной».

Фрейд – основатель психоанализа – разработал эту теорию на основе опыта лечения невротиков викторианской эпохи. Психические расстройства Фрейд рассматривал как дисгармонию между тремя основными компонентами личности – Ид, Эго и Супер-Эго. Ид – инстинктивная, необузданная сторона человеческой натуры. Эго – та часть личности, которая воспринимает реальность, научается всему, чему возможно, и осуществляет контроль за целесообразностью практических действий. Супер-Эго – это голос разума, ревнитель моральных норм, идеалов и социальных табу.

Задача Эго – уравновешивать влечения Ид и требования Супер-Эго. Когда Эго функционирует нормально, то тенденции поведения избираются таким образом, чтобы удовлетворить потребности Ид, не нарушая моральных норм и социальных условностей Супер-Эго. Но это соотношение, подобно любому договору, едва ли полностью соблюдается. Инстинктивные всплески Ид постоянно прорываются то тут, то там. Наиболее могущественные из потребностей – сексуальность и агрессивность, и для Супер-Эго не существует приемлемого пути удовлетворения этих страстей. Так возникает основной конфликт между потребностью и запретом.

В этих терминах застенчивость расценивается как некоторый симптом. Она представляет собой реакцию на неудовлетворенные первичные потребности Ид. Среди таких потребностей фигурирует эдипова страсть мальчика, который претендует на всю без остатка любовь матери и враждебно относится ко всем конкурентам, в первую очередь отцу.

В различных работах психоаналитической ориентации застенчивость связывается с отклонениями в развитии личности, когда нарушается гармония между Ид, Эго и Супер-Эго. Несколько примеров помогут нам понять, как психоаналитики трактуют происхождение застенчивости. Вот психоаналитический портрет Джона – застенчивого молодого человека, склонного к эксгибиционизму:

«Неудовлетворенная потребность в материнской любви в сочетании с эдиповым комплексом привели к возникновению страха перед кастрацией, усугублявшегося тем, что отец его был фигурой мрачной и пугающей. В подростковом возрасте по мере полового созревания влечения Джона приобрели откровенно кровосмесительный акцент. Как следствие этого, на всякий сексуальный интерес было наложение табу, и в результате такого подавления развилась застенчивость. Акты эксгибиционизма для Джона явились реализацией подавленных склонностей. Его извращенная сексуальность обратилась на замещающий объект – незнакомых женщин – в качестве защиты от недопустимых влечений [по отношению к матери]».

Нью-йоркский психоаналитик Дональд Каплан расценивает застенчивость отчасти как результат ориентации Эго на само себя (так называемый нарциссизм). Оказалось, что один из его пациентов, человек застенчивый и скромный, полон захватывающих фантазий и страхов. Эти переживания искажаются и вытесняются из сознания, поскольку недопустимо их прямое выражение.

«…Травмирующее влияние некоторых событий на застенчивого человека определяется перемещением “большой опасности” из сферы жизнедеятельности пациента, где эта опасность действительно существует, туда, где она субъективно приобретает более мягкие формы. Страх, воплотившийся в симптомы застенчивости – а именно, в опасение быть отвергнутым, – также соотносится с некоторыми событиями, в которых он может воплотиться в более смягченной форме, нежели в связи с реальной опасностью в какой-то иной сфере жизни пациента…

Я также нахожу весьма существенным то, что глубоко застенчивые люди склонны к выспренним фантазиям, доставляющим им большое удовольствие. Яркие и продолжительные мечтания (“сны наяву”) – характерная особенность клинически застенчивых пациентов…»

Другие авторы обращают внимание на процессы психологического обособления ребенка от матери и становления у него ощущения собственной индивидуальности. Если такое обособление происходит преждевременно, если мать не успевает выполнить свою функцию защитницы, возникает травма. Это все равно что отправить Эго в плавание на бумажном кораблике, когда горизонт затягивают штормовые тучи. Психоаналитики указывают, что бросить таким образом Эго на произвол судьбы значит в будущем сформировать у человека страх перед неопределенностью жизненных ситуаций. Такого рода страх – отличительная черта глубоко застенчивых.

Следует иметь в виду, что психоаналитические рассуждения о возникновении застенчивости базируются на примерах «клинической», или «патологической» застенчивости. То есть эти теории основываются на историях болезни тех пациентов, для кого застенчивость является серьезным отклонением. В некоторых отмеченных случаях застенчивость была столь сильна, что пациенты просто не решались выйти за порог своего дома. Для некоторых застенчивость, вероятно, и на самом деле является симптомом глубинных психических нарушений, своеобразной дымкой, за которой скрывается психопатология. Естественно, таким людям необходима квалифицированная помощь. Во второй части книги эта проблема будет рассмотрена более детально.

Однако психоаналитическая ориентация может помочь нам понять некоторые иррациональные моменты в психологии людей умеренно застенчивых. Имеется в виду связь застенчивости со стремлением к власти, превосходству и половому удовлетворению. Такой подход позволит нам приоткрыть завесу над миром фантазий некоторых застенчивых людей.

Актер Майкл Йорк так описывает движущую силу своей жизни:

«Я был застенчив и в то же время ужасно честолюбив. Помню, как в детском саду ставили “Красную Шапочку”. Мне досталось какое-то мелкое поручение за кулисами. Я стоял там и смотрел на парнишку, который играл волка. Я так завидовал мальчику, что ненавидел его. И знаете, что из этого вышло? Он заболел, и роль досталась мне».

Двадцатишестилетний молодой человек, представитель среднего класса, обнаружил, что по мере того как у него проходит застенчивость, выявляются лежащие в ее основе страхи и неприязненное отношение к другим:

«Чем более во мне растет самоуважение, тем более я теряю уважение к другим. Вместо того чтобы бояться людей, я пришел к тому, что считаю большинство из них бестолковыми. У меня есть несколько друзей, главным образом моих бывших одноклассников, но мне больше не по душе общаться с ними и разделять их ценности. Они стараются работать там, где побольше платят, а на досуге болтаются по барам, чтобы подцепить девчонку на вечерок. Вся их жизнь – кайф, секс и дешевые боевики».