Казалось, богатство само плыло в руки печенегов. Они никогда не думали о корме для животных: зимой и летом ковыль и тирса остаются свежими, и их легко разгрести от снега копытами. Начиная с весны до самой осени по рекам Дон и Итиль[27]следует множество торговых караванов – раздолье для грабежа. Самое великое для печенега счастье – это набег, засада, грабеж или просто война – все для захвата как можно больше пастбищ, добычи и пленных.

Простые печенеги распродавали почти всех пленных. Содержать рабов – это привилегия племенной верхушки: старейшин, вождя, его родственников и особо приближенных. Хозяин Недвиги как раз приходился братом вождю, что и способствовало его быстрому обогащению и желанию иметь подле себя как можно больше привлекательных женщин.

Сам Кутай красотой не блистал: небольшого роста, лысый, нос картошкой, глаза узкие – такие, какие и положены степняку, проводящему больше половины своей жизни на ветру. Ему было уже за пятьдесят, но ненасытность его не знала предела. Возраст не мешал каждую ночь приглашать к себе в вежу жену или рабыню. Последнее время привилегия ублажать мужа принадлежала Недвиге.

Недвига вышла из вежи. Солнце только-только взошло, и еще жара не вступила в полную силу.

Печенежские женщины, первыми начав трудовой день, уже возвращались с полными подойниками из степи, где паслись стада.

Пришла и Тенгиза, поставила два тяжелых подойника в тенек, следом за ней рабыни несли каждая по два подойника. Позади всех приплелась Рута с одним ведром. Она была на сносях, и ей полагалось некоторое послабление.

Тенгиза хмуро взглянула на Недвигу:

– Чего стоишь? Почему костер не разожгла? Голодными хочешь нас оставить? Узнаешь тогда ласку хозяина.

Недвига уже привыкла к вечному недовольству второй жены, не стала препираться и споро принялась разжигать огонь. Рабыни молча разливали молоко по корчагам.

С тех пор как хозяин выделил среди рабынь Недвигу, Рута с ней почти не разговаривала. До этого она считалась его любимой рабыней. Вообще всех удивило то, что хозяин назвал Недвигу женой. Обычно этим титулом он награждал женщин, рабынь или степнячек – все равно, подаривших ему детей. С какой радости он выделил Недвигу, никто не понимал, хотя скрепя сердце и признавали, что она обладала той редкой красотой, которая встречается раз на тысячу женщин.

Рута не только завидовала, но и злилась, поскольку теперь ей доставалась вся тяжелая работа, а ведь она последний месяц донашивала дитя.

Рута была простой девушкой из небогатой славянской семьи, и рабская доля ее не тяготила. В плен она попала в год, когда родители разрешили ей вечерами гулять с подружками, чтобы подыскать себе жениха. Жениха она встретить так и не успела, а после пленения проделала тот же путь, что выпадает на долю почти всех рабов: невольничий рынок, невольничья ладья и снова невольничий рынок в Итиле[28], откуда она попала в царский дворец в услужение матери бека. Все бы ничего, но хозяйка отчего-то невзлюбила девушку и велела сыну убрать ее с глаз долой. В то время как раз снаряжали посыльных с подарками для степняков – так Рута оказалась в печенежском стане.

Рута всеми силами желала подарить Кутаю детей, но почему-то рожала мертвых. Она не понимала: за что ей такая доля? Вот Тенгиза тоже была рабыней, но родила хозяину сына и сразу стала женой. Правда, мальчик умер через два года, но Тенгиза осталась при муже. Недвига же вовсе не принесла хозяину детей, а он все равно назвал ее женой. Не иначе заколдовала!

Костер наконец разгорелся. Вскоре на огне забулькала вода в котле, ароматно запахло мясом.

Еда – еще одна из печенежских особенностей, к которым Недвига долго привыкала. Поскольку печенеги не занимались земледелием, то не употребляли крупы и не знали, что такое мука. Недвига очень скучала по пирогам и блинам, а молочную пищу и мясо иногда даже на дух не выносила, видеть не могла и ела только лишь для того, чтобы поддержать в себе силы.

Солнце поднималось выше и выше. Жар от костра становился все невыносимее.

«Искупаться, что ли?» – подумала Недвига.

– Я к реке схожу, постираюсь, – сказала она старшей жене Кутая, изможденной пожилой женщине.

Та уже села за шитье прямо около костра и в ответ лишь кивнула головой. Старшая жена, в отличие от Тенгизы, к Недвиге относилась хорошо, никогда не ругалась, не кричала на рабов и вообще была смиренной женой. У нее уже были внуки, и, кроме своей главной обязанности – варить обед, она занималась детьми.

Кочевой стан в это лето расположился около небольшой речки, впадавшей в Дон. В основном речку можно было перейти вброд, но среди прибрежных зарослей встречались и глубокие места, к которым и направилась Недвига, подальше от людских глаз.

Первым делом она постирала свою одежду и развесила ее по кустам, затем вошла в воду и с наслаждением принялась плескаться. Вдоволь набултыхавшись, вылезла на берег, распустила волосы, тщательно расчесала их костяным гребнем, снова заплела в косу, совершенно не замечая, что за ней пристально наблюдают.

Недвига потрогала одежду – высохла, пора одеваться и отправляться в стан. Там ее, наверное, уже потеряли. Она быстро натянула тонкие шаровары и уже собиралась надеть платье, как вдруг перед ней возник гибкий воин в кожаных штанах, с голой грудью, с волосами, перехваченными на затылке истершимся ремешком. Простота одежды не обманула женщину: широкий пояс с нашитыми на нем бляшками, изображающими волка, свидетельствовал о принадлежности воина к печенежской знати.

Недвига невольно вскрикнула, прикрыв оголенные груди рубахой, и тут же зашипела на незнакомца:

– Уйди…

– Какая ты красивая… – восхищенно прошептал мужчина, оглядывая ее потемневшими от страсти глазами. – Ты чья?

Он протянул руку, пытаясь отобрать рубаху. Недвига увернулась.

– Я жена Кутая.

Незнакомец нахмурился, еще раз оглядел ее с головы до ног, повернулся и исчез в прибрежных кустах.

Недвига быстро натянула рубаху и побежала в стан, дав себе слово, что больше никогда не пойдет к реке одна. И все же, надо признать, незнакомец смутил ее, приведя душу в трепет. Неужели она под тридцать лет не потеряла еще привлекательности? А почему бы и нет? Что, у нее семеро по лавкам? Она и рожала-то всего один раз, давным-давно, уж и сама забыла когда. И лета вовсе не трогают ее прекрасного лица, и седина не тревожит черные шелковые волосы. Женская природа относится к ней очень даже благосклонно.

Жаль, что посмотреться не во что. Зеркало – слишком роскошная вещь не только для славянки, но и для печенежской женщины. Хочешь полюбоваться на себя – смотрись в воду. Но Недвига не сомневалась, что ничуть не подурнела за зиму в плену. А иначе почему бы Кутай назвал ее женой?

Вечером она снова увидела незнакомца. Он пришел вместе с охотниками, принес дичь, свалил добычу у костра, где хлопотали женщины из семьи Кутая, метнул на Недвигу быстрый взгляд. Она смутилась, отвернулась. Мужчина отошел.