— Знаю, зачем пришла. Потому не ходи вокруг да около. Сразу говори.

— Глупая девчонка, князь. В словах Виорики нет злого умысла. Выдала желаемое за действительное. Ошиблась. Прости ее, не держи зла.

Кивком головы он оборвал Аргенту. Мол, пустое это. Не трону, дочку. Княжеское слово даю. Она сразу же расслабилась, и словно невзначай прикоснулась грудью к его коленям. Как молнией пронзила.

— Скучал по тебе, — признался вдруг Дракула. — Привык разговаривать, а тут нет и нет. Хотел даже посылать за тобой, только предлога не мог придумать.

— И я предлога не находила, чтоб приехать, — уставилась на князя зелеными глазищами. — Не станешь же дочку пасти каждый день, осерчает и взбунтуется. Думала, а потом приехала просто так, без повода.

— И хорошо.

— Слышала, Мехмед опять войска собирает. Быть войне.

— На Молдову пойдет, — после паузы выдал секрет Дракула. — И на Венгрию. За ними Королевство польское и Рим, великий город. Большая сеча будет.

— Неужто на Рим Мехмед нацелился?

— Слава Александра великого ни одному полководцу покоя не дает. Если завоевывать, то весь мир. Половины мало.

— Завоевать мир? Город за городом, страну за страной? Но сколько городов, о которых мы даже не ведаем, и сколько стран, скрытых от нас водой и пустынями. Великий Александр прошел по земле, по его следу шли и другие. Приезжали к нам русичи, торговавшие шкурами и серебром, сказывали про Чингисхана, уничтожившего сотни городов русских. Тоже хотел покорить весь мир. Не получилось.

— Ни у кого не получится, Аргента. Не под силу одному человеку удержать под пятой мир. Там потянешь, здесь откроется, там залатаешь, здесь порвется. Сколько будет еще таких завоевателей, играющих чужими судьбами.

— Не ожидала, твое величество, такой честности. Неужто ты лишен гордости и тщеславия?

— Бьюсь за свою страну и за свой трон, Аргента. Другого мира мне не надобно. И сам в бой иду, а не отсиживаюсь в шатре, ожидая исхода поединка.

— Прости, если сказала что-то лишнее, — она потерлась щекой о его колено. — Вижу в тебе славу великого полководца, но принимаю выбор твой. Мир подождет, покуда мы здесь.

— Расскажи, как замуж тебя выдавали, — потребовал он вдруг.

Аргента удивленно взглянула на Дракулу, но отказать в просьбе не посмела.

— Одиннадцать весен мне исполнилось, князь, как начали ко мне свататься. Молодые и старые, богатые и честные, веселые и смурные. Отец не стал неволить, сказал, что сама буду выбирать. Только замуж мне не хотелось, свобода была дороже: убегу, бывало, из дома и целый день по лесу ношусь или в речке плаваю, словно русалка. Лес мне после дождя нравился, подсвеченный робким солнцем. В каплях тишина отражается. А как запоют птицы, они серебряной россыпью на землю и падают. Красиво так, что плакать от радости хочется. Прибегу домой, а там новый жених взглядом облизывает.

… Я ведь все про любовь плотскую уже знала. Сначала на конюшне подсмотрела, потом в спальню отцовскую заглянула. Мала была, потому и не понравилась, что мужчина с женщиной делает. Не смотри так, молодая была, ничего о жизни не знала. Так и тянула, пока можно было. В каждом женихе изъян находила: этот слишком молод, этот слишком стар, тот уродлив, а этот, напротив, чересчур красив. Отец злился поначалу, но потом понял, что с моей красой и ставку можно поднять. Потом барон Стратула в доме появился. Как увидел, так в ноги и пал. Было в нем что-то такое… Жалость пробуждающее, словно из смертельной схватки чудом живым вышел, и главный смысл в жизни понял. А смысл тот — видеть и понимать желания другого человека, будь то мужчина, женщина или ребенок. Доброту в нем разглядела и надежность. Вот за него и пошла, он единственный свободы моей не стеснял, любому моему желанию радовался.

— Что ж я тебя не видел?! — глухо проговорил Дракула. — Ни за что бы не пропустил красоты такой.

— Я бы и сама тебя не пропустила, — сказала Аргента еле слышно. — Только ты в то время в турецком плену томился. Родители мои в Болгарии жили. Это потом Рацван нас сюда перевез. Турков испугался.

— С турками воевать надо, а не бояться.

— Так он не за себя, за красоту и честь мою страшился, — равнодушно ответила Аргента, но Дракула вновь почувствовал укус ревности.

— Сама турков боишься?

— С тобой ничего не боюсь, твое величество. Ты для них — дракон, не знающий устали ни днем, ни ночью. Над нами тень твоя. Охраняет и оберегает. Не станет тебя — смерть за всеми твоими слугами придет, но живой все равно не дамся, — Аргента показала серебряный кинжал, висящий на боку.

Зря сказала, он и так знал, что не промахнется.

Какой горячей стала ночь! Кровь так и кипит в венах. Дракула старался лишний раз не смотреть на нежданную, но желанную гостью.

Притяни ее к себе, тут же поддалась, сопротивляясь для приличия, и не из-за страха, а от страсти — вон как глаза потемнели, губы приоткрылись, напрашиваясь на поцелуй. Грудь вздымается так часто, что того гляди, что выскочит из платья. Повалить бы на пол, задрать юбки и грубо, резко войти в нее, одновременно тиская и сжимая грудь. И чтоб шея вся была в синяках от поцелуев. То-то бы муж повеселился, когда бы верная жена домой вернулась — растрепанная, обесчещенная и счастливая.

Но если с чужим мужем еще можно разобраться, то, что со своей женой поделать? Убьешь — тещи не увидишь. Как бы к дочери ни относилась, ее смерти до самой своей смерти не простит.

Аргента молча пила вино. Сколько ж можно ждать?! Сил нет терпеть равнодушия! Уж и прижималась к нему, и соблазняла, и на поцелуй напрашивалась — все одно сидит истуканом и молчит. Что еще сделать, чтобы понял: верность ничто перед страстью! Голова кружится. В глазах темно. Ну, чего ты ждешь? Вот ведь я! Бери! Твоя!

— Что это, твое величество? — Аргента коснулась потрепанной книги, открыла и начала читать: «…выходили днем из домов своих с кольями и крестами и хотели поймать они Познавшего Кровь. И блуждали они в неведении, ибо не знали, что среди них есть те, кто служит Познавшему. Рабы Познавшего прятались среди суетных обывателей и сбивали их с толку и неправильно указывали дорогу, и когда наступала ночь, не успевали они спрятаться под крыши домов своих и слышали посреди леса смех Познавшего Кровь. И приходил ОН, и рабы его поклонялись ему, и смеялся он, и сходили с ума люди, а последнему, сохранившему разум велел познавший привести самую красивую девушку деревни, ибо велика была их вина перед познавшим, так как хотели они найти его дневное убежище, иначе, пригрозил Познавший, он придет ночью в деревню и шаги его будут шагами самого Ужаса, касания его будут касаниями Вечности, а глаза его будут глазами Древних, кто спит, там, где им раньше приносили жертвы». Странно, похоже на Евангелие, но текст другой. Что это?

— Евангелие от Ламии.

— Ламии? Древние вампиры, умеющие превращать кровь в жизнь, и жизнь в смерть? Но зачем тебе их книга? Вампиры, хоть я в них и не верю, это дети Сатаны.