— Знаменитая мисс Ваерти! — как-то очень нехорошо протянула леди Арнел, являющаяся матерью градоправителя.

Я была до крайности изумлена тем, что после всего услышанного, единственным, что интересовало местный террариум, была я.

— Драконы! – не скрывая ни своего истинного отношения к данной расе, ни гнева, воскликнула я. — Знаменитые драконы!

О, Боже, произойди подобное в мои семнадцать лет, вероятно, я трепетала бы, как хрупкая роза под проливным дождем, но сейчас…

— А вы дерзки, — произнесла мать лорда Арнела.

— Я? – переспросила возмущенно. — Леди, со всем моим почтением, мы не представлены друг другу. Соответственно, я в принципе могла бы не реагировать на ваше замечание. Всего доброго!

И с этими словами, я направилась к двери, намереваясь разыскать лорда Давернетти и всучить ему как эту тарелку, так и кипу далеко не радостных новостей, но…

— Эй, ты, эта… — голос фальшивой леди Энсан дрогнул, — сссспасибо.

И это меня остановило. Медленно обернувшись, я посмотрела на эту в высшей степени несчастную девушку. Она могла родиться леди, она могла жить совсем иной жизнью, жизнью любимой дочери, а не незаконнорожденной и выброшенной в ближайший работный дом, с печальной судьбой уготованной всем бастардам. Но увы…

И я могла бы промолчать, но вот я смотрю на эту леди Энсан, а вижу ту, другую, с разорванным горлом, в крови, в белом платье, которое треплет ледяной ветер, бушующий среди заснеженных гор. И той леди Энсан я, к сожалению, уже ничем не смогла помочь, но я была искренне рада, что смогла спасти эту. А возможно, я могла бы ей даже помочь.

— Не знаю, говорили ли вам, — я старательно подбирала нужные слова, — но вы абсолютно идентичны той, кого сейчас «заменяете». Вы леди Карио Энсан по крови и по рождению. Я не знаю, какой была ваша судьба, подозреваю — не легкой, но вы должны знать — вы леди Карио Энсан, вы дочь герцога Карио и баронессы Энсан. И не важно — законнорожденная или нет, вы — леди. И пусть вы не получили достойного «воспитания», но исходя из только что произошедшего, вы в значительной степени воспитаны лучше, чем здесь присутствующие леди.

И склонив голову в знак прощания, я уже даже почти взялась за ручку двери, когда леди Энсан, поднявшись, в нервном волнении проговорила:

— Ннно это невозможно! Моя мать была доброй женщиной, но лишь прачкой. А мой отец погиб, едва мне исполнилось восемь, его загрызли волки на окраине империи, папа отстал от обоза, и лес… Он был возчиком, и возил промышленные грузы по всей империи, и он любил меня так сильно, как только может любить добрый отец свою дочь… Мое детство было счастливейшим временем моей жизни, но маменька не сумела перенести горя от потери папы, она утратила силы, дело завершила чахотка. Так я осталась одна. И то, что вы сейчас сказали… разве может быть правдой?!

Бедное дитя… Я вдруг подумала о том, что было бы, не случись такое несчастье с ее приемным отцом? Да, пусть в бедности, но она прожила бы счастливую жизнь, в любви и заботе, в тепле семьи, которая любила ее как родную, но…

— Мне очень жаль, — я не сумела бы скрыть сочувствие, даже если желала бы. — Я очень рада, что судьба ваша была в значительной степени более завидной, нежели представленная мной, и все же… Вспомните момент, когда герцог Карио, ухватив вас, оцарапал, и капля вашей крови разделилась на две ясные картины — первая отображала коршуна с раскрытым клювом — символ дома Карио, второй — полураспустившуюся белую розу, обвитую виноградной лозой — символ дома Энсан. Вы леди Карио Энсан. Это несомненно. И… мне жаль. Исходя из сказанного вами, вас удочерила добрая и светлая семья, и я вполне понимаю и разделяю ваши чувства и ваше ощущения горя — ведь описанный вами достойный мужчина, куда как более достоин быть вашим отцом, нежели герцог Карио.

В глазах стоящей девушки заблестели слезы. И как же она была красива в этот миг… пока молчала.

— Выходит этот ублюдочный герцог меня состряпал? — хриплым голосом вопросила леди Энсан.

Да, в такие момент понимаешь, сколь существенна пропасть между грубоватым языком народа, и воспитанной утонченной речью дам высшего общества. И тем не менее:

— Да, именно он.

— Я попросила бы вас не выражаться при мисс Ваерти! — возмущенно воскликнула моя верная своим принципам миссис Макстон, готовая в любой ситуации стоять на страже моей репутации.

Стараясь хоть как-то сгладить обстановку, я с искренним участием посоветовала леди Энсан:

— Думайте о хорошем. Мне жаль, что вашим отцом является столь недостойная личность, но вы его плоть и кровь, а соответственно, вы станете супругой лорда Арнела по праву и имея на это все права.

Неожиданно поняла, что мне крайне тяжело говорить кому-то, что она станет женой лорда Арнела, но тут… тут матушка лорда Арнела, вставила со всей язвительностью:

— О, моя дорогая леди Энсан, несомненно, вам обязательно требуется, воистину жизненно необходимо, последовать совету любовницы вашего жениха.

На этом я едва не обронила тарелку с ядом, в совершеннейшем негодовании воззрившись на леди Арнел, просто-таки лучащуюся змеиной улыбкой, но… они не учли присутствия миссис Макстон.

— А я говорила вам, мисс Ваерти, что каждый судит по себе? — моя экономка, подошла, практически загородив меня от присутствующих женщин рода Арнел. — Нет? Ну так сейчас самый верный момент, наглядная иллюстрация, можно сказать!

И яда в ее словах, было ничуть не меньше, чем в словах леди Арнел.

— Да как вы? — змея взвилась. — Что вы себе позволяете?!

— Я? — притворно изумилась миссис Макстон. — Я абсолютно ничего. Но знаете, после ваших слов, о недостойной связи мисс Ваерти с вашим сыном, я начинаю подозревать, что когда вы с простудой к доктору Эньо наведываетесь, то… стало быть не все у вас там в рамках врачебной помощи происходит, ох и не все. Несомненно, поделюсь своими соображениями на вас счет с миссис Эньо, булочником, женой молочника, и, знаете ли, в следующий раз, следите за языком, леди Арнел, наша мисс Ваерти конечно жалостливая, и помогает всем бескорыстно, зря конечно, но такая уж она у нас добрая девочка, а еще злопамятностью не отличается… в отличие от меня. Я вот отличаюсь, леди Арнел, и, вполне может так статься, что однажды вам помощь потребуется, а я оп… и случайно записочку вашу в камин, на растопку так сказать. Всего доброго, леди!

И мы гордо покинули обитель злословия и неудавшегося покушения, а миссис Макстон не отказала себе в удовольствии еще и с грохотом дверь захлопнуть. Со внушительным грохотом.

Вот только почти сразу, едва мы вышли, дверь приоткрылась, уже едва слышно, беззвучно закрылась и миссис МакАверт, нервно сжав ладони в кулак, виновато произнесла:

— Мне очень жаль.

Она судорожно вздохнула, и все так же глядя в пол, продолжила:

— Драконы не станут просить о помощи, они никогда… я…

Миссис Макстон протянула руку, коснулась сжатых пальцев миссис МакАверт и тихо сказала: