Самогон ударил в голову, и кормщик запоздало сообразил, что на голодный желудок сразу не нужно было пить так много. Карп будто прочитал его мысли, снова полез в ящик и выложил на стол пергаментный кулек с кусками мелко нарезанного вяленого мяса.

— Чуть не забыл! Угощайся, — и, так как гость не спешил притронуться к еде, сердито добавил: — Ешь и не стесняйся! Вы столько мяса привезли, теперь не то что до весны, до лета хватит. Может, и «дневную» норму сокращать не придется.

«Это вряд ли», — подумал Седой, но все-таки взял из пакета и отправил в рот аппетитный мясной ломтик. Традиционно летняя или «дневная» суточная норма пищи отличалась от той, которую получали жители Заставы зимой во время полярной ночи. Причем все отличия заключались в уменьшении суточной пайки.

— Давай по второй, — Карп снова взялся за бутылку, но Седой прикрыл свою кружку ладонью.

— Погоди, поговорить надо. Или налей мне лучше чайку — что-то знобит.

Карп не стал возражать, хотя и плеснул в наполненную чаем кружку пару глотков самогона. «Для аромата», — объяснил он. Седой с удовольствием втянул в себя остро пахнущую свежезаваренными брусничными листьями жидкость и, оставив пустую кружку, сказал:

— Когда мы искали место, чтобы укрыться от шторма, наткнулись на заброшенный прибрежный поселок.

Карп недоверчиво сдвинул брови. Седой подумал, что именно так и должен реагировать на его слова начальник Заставы.

— Где?

— Где-то на севере острова.

— Ты ничего не путаешь? Настоящий поселок, а не чья-то временная стоянка?

— В том-то и дело! Поселок с жилыми или хозяйственными постройками, судовым причалом и экскаватором!

— Экскаватором? — переспросил Карп. Похоже, именно последнее наблюдение убедило его в том, что старый товарищ говорит правду.

— Может, не экскаватором, а подъемным краном, — уточнил Седой. — В сам поселок мы не заходили — не до того было. Но то, что там осталась строительная техника, это точно.

— А как далеко вы ушли на север? Что сказал Ванойта?

Седой поморщился:

— Ничего путного. Бубнил все время про обитель подземных духов, про проклятые земли. Ерунду, одним словом! Я не прислушивался. А вот ходу до того поселка при попутном ветре около двух суток.

Карп надолго задумался, потом снова полез в стол, но на этот раз достал оттуда не выпивку и не закуску, а отпечатанную для пограничников крупномасштабную карту Новой Земли с типографским грифом «секретно» в верхнем углу.

— Гляди, — он подвинул карту к Седому. — Если ты ничего не путаешь, то, похоже, вы, сами того не ведая, нашли поселок Северный. Ты пролив помнишь?

— Залив, хотя… может, и пролив, ведь дальше поселка мы по нему проплывали. «Маточкин шар», — прочел Седой отпечатанное на карте название узкого пролива, разделяющего два самых крупных острова Новой Земли. — А Северный — это же название полигона, где еще во времена СССР проводились подземные ядерные испытания?

— Я тебе больше скажу. Перед войной полигон хотели возродить: завезли технику, прорыли новые штольни…

— Точно! — перебил друга Седой. — Мы в такой штольне и ночевали! Значит, там и люди должны были остаться?

Карп отчего-то сразу помрачнел:

— Дело темное. Я обещал никому не говорить, да теперь чего уж… В общем, где-то через две недели после всех ядерных ударов местные пограничники перехватили странную радиопередачу. Сам знаешь, тогда эфир на всех диапазонах был забит сплошными помехами, а тут — довольно чистый радиосигнал. Поэтому решили, что источник находится здесь, на острове. Я сам ту радиопередачу не слышал, но командир заставы и радист рассказывали, что речь шла о какой-то неизвестной болезни, вроде эпидемии безумства, охватывающей все новых и новых людей. По словам перепуганного радиста, больше всего это сообщение походило на предостережение или сигнал тревоги.

— А потом? — осторожно спросил Седой.

— Потом все: сигнал оборвался, и попытки пограничников восстановить связь ни к чему не привели.

— Когда, говоришь, это было?

— Приблизительно через неделю после войны.

— Сейчас поселок выглядит заброшенным, — начал рассуждать Седой. — Выходит, все жители погибли?

Карп пожал плечами:

— Это, может быть, и никак не связано с болезнью. Кто знает, что там могло произойти за двадцать лет?

— А из Крепости эта радиопередача не могла идти?

Крепостью называлось большое, из нескольких сотен жителей, поселение на юго-западном берегу, в двухстах километрах от Заставы. Жизнь там строилась по военному принципу: всем распоряжался комендант, которому помогали несколько приближенных офицеров — его заместителей. Крепость выросла на месте военного городка в поселке Белушья Губа, где размещался гарнизон ядерного полигона. Помимо солдат и офицеров ядерного полигона там проживали семьи летчиков с расположенного по соседству военного аэродрома Рогачево. Как и на Заставе, основным занятием обитателей Крепости была охота, а также сбор грибов и ягод, а если повезет, то и богатых белком гигантских яиц крыланов. Но в отличие от жителей Заставы, гарнизон Крепости располагал большими, еще довоенными, запасами продовольствия, дизельного топлива и боеприпасов. Их зверобои по-прежнему отправлялись на охоту на моторных лодках и пользовались не примитивными гарпунами, луками и стрелами, а дальнобойным нарезным оружием. Да и зимой во время полярной ночи обитатели Крепости куда меньше зависели от добытого охотниками мяса и заготовленного тюленьего жира. Но после недавнего открытия сложившееся положение могло измениться.

Седой впился вопросительным взглядом в лицо Карпа. Тот покачал головой:

— Нет, мы бы знали.

— Значит, из Северного, — заключил Седой.

Карп утвердительно кивнул:

— Больше неоткуда. Других поселков на острове нет.

— Даже если все жители погибли, в Северном могли остаться продукты, оружие, патроны. Да, наверняка остались! В этом сезоне уже вряд ли получится, а будущей весной надо будет обязательно организовать разведывательную экспедицию.

— Поселок уже давно могли разграбить мародеры из Крепости, — справедливо заметил Карп, и Седой вынужден был признать его правоту.

— Могли. Но проверить все равно надо.

Мысленно он уже представлял, как распахивает двери склада, под завязку забитого ящиками с консервами или бочками с горючим.

* * *

— Знаешь, я когда вчера тренировалась, загадала: если попаду в мишень семь раз подряд, по числу охотников в вашей бригаде, вы все вернетесь, — призналась Юля.

Ее тонкие губы распухли от поцелуев, старательно зачесанная на бок челка безжалостно растрепалась, но в таком виде Юлька нравилась Максу еще больше. Вряд ли бы с ним сейчас согласился Седой, который мог вернуться в любой момент.