подкожной брони из нанитов и закрыл толстенным нагрудником из кожи и местного особо прочного дерева. В теории, даже если мне оторвут руку, сделав всё сразу, то смогу прирастить конечность обратно. Самое же главное — это не потерять сознание, потеряю — не смогу поддерживать функциональность нанитов, а значит, я труп.

С новым днём, сперва решил расширить уже имеющуюся волчью яму, но вырыть достаточного объема западню мне оказалось не по силам. Зажать огромную тушу между сваленных деревьев и камней — рискованно. Поэтому думал о том, чтобы сделать решетку из палок, на нее насадить множество кольев, подвесить за какой-нибудь сук и положить под ловушку приманку. Сотни острых деревяшек в теле должны дать мне время на его убийство.

Сделав петлю вокруг молочной ивы, после полудня я решил пойти присмотреть подходящее место, через час поисков, недалеко от себя, услышал хруст костей и увидел шевеление кустов. Молниеносное решение — бежать, бежать по направлению к лагерю, по пути есть достаточно открытая местность, свободная от деревьев и сучков. Не хочу чтобы трагедия случилась со мной, а не со зверем.

Я показал хищнику свой страх, одновременно спрятав за собой Гуань Дао, чтоб воспользоваться им в нужный момент. Медведь не должен его видеть ни в коем случае, иначе я его могу спугнуть.

Выбежав на открытое пространство, я обернулся, шагах в двадцати был ОН. Я сжал покрепче Гуань Дао, на данных момент исполнявшего роль рогатины.

Огромная черная туша быстро сократила расстояние между нами и бросилась прямо на меня. Я, уже опытный охотник, встал в стойку. Типичная стойка боксера с левой ногой впереди, обе руки на глефе, глефа слегка отодвинута назад за правый бок. Чуть пригнувшись и мысленно перекрестившись, тщательно прицелился под лопатку.

Медведь стремительно заходил по дуге и рассчитывал наброситься на меня сбоку.

Как только зверь зашел в зону поражения, я, что есть мочи, вонзил Гуань Дао по черенок. Уперев в землю застрявшую глефу, увидел прямо перед носом сплюснутую, с двумя огромными зубами, выпирающими из верхней челюсти, пасть. Самая настоящая бездна разверзлась, ещё чуть-чуть, и я стану частью её смердящего дыхания.

Инстинкты взяли надо мной контроль. Мозг отказывался думать, он способен лишь действовать. Подставляю левую руку под челюсть, клинком разрезая оппоненту щеки, правой же молниеносно выхватываю костяной нож и ударяю зверю в ухо. Обработанная кость, висевшая у меня на ремне и используемая для разделки мелкой живности, не могла нанести серьезный урон, но сильная боль хорошо отвлекает.

Черный, как смоль, монстр, отпустив мою руку, взревел. В этот же момент клинок богомола надрезал ему горло, запузырилась кровь и потекла вниз, унося за собой жизнь. Могучий зверь мигом встал на задние ноги, развел лапы и, утробно рыкнув, обрушился подобно колоссу.

Глухой удар грузной туши об землю был настолько силен, что чувствовалось как земля ходит под ногами. Да и сами ноги уже плохо меня слушаются. Я, не отрывая глаз, спиной вперед отбежал от зверя, схватился за копье трясущимися руками, и тут же его метнул. Взялся за другое копье.

Зверь лежал прямо передо мной, захлебываясь в собственной крови. Быстро таявшие силы не давали ему подняться и продолжить бой. Глефа застрявшая подмышкой лишь ускоряла потерю крови.

Решиться и подойти, чтобы добить его, я не смог. До самой ночи сидел в метрах десяти и ждал, пока он окончательно испустит дух, охолодев. Мне очень не хотелось чтобы, когда я приближусь, он захватил меня с собой на тот свет.

С первыми лучами солнца, я, залатав раны, надеюсь, что наниты и живой металл справятся с почти отгрызенной левой рукой. Потыкав палкой в бездыханное тело хозяина леса, начал думать, что с ним делать.

Для начала решил вытащить копья. Гуань Дао застряло так, что пришлось его вырезать. Попутно осмотрел шкуру, больше похожей на кору…

А в ней копошение… Бесчисленные народы, задолго до меня, поделили шкуру медведя, сильнейшие армии, сталкиваясь в битвах за пылинку на куче грязи, оставили незаживающие раны. Маленькая цивилизация, для которой этот медведь бы домом, вот-вот прекратит свое существование. И перстень существа, значительно меньше погибшего мира, последний раз нарушает покой. Больше не будут расступаться облака, больше не будет мир содрогаться, больше не будет земля питать маленькую рать, потому как мир начал исчезать. Скоро его душа обретет призрачность.

Вытащив глефу, почувствовал, как смрад тысячи видов нечистот сжимает ноздри, похоже, так пах жир. Отрубив голову, вырвав клыки и когти, оставив тушу на полянке, пошел домой. Никогда не думал, что что-то может так смердить. В первый раз побрезговал добычей. Плакал мой теплый плащ.

— Ха, — насадив голову на копье, глядя прямо в умершие глаза, понял одну вещь. Он же раньше не встречал людей, та и здешние медведи не знают что такое рогатина, — хер бы ты человека с глефой-рогатиной испугался, а вот местные леопарды и пантеры уже за километр меня обходят. Понимают, кто в лесу хозяин.

Вернувшись в лагерь, услышал, как кто-то копошится за разделочным пнем-столом. Приготовившись к новому бою, подойдя ближе, заглянул за него и увидел, как два бурых маленьких существа, чем-то схожими с обезьянами, обгладывают недоеденное мной мясо с костей, тем самым избавляя меня от необходимости утилизировать остатки пищи. Меньше гнилого мяса — меньше вони. Так началось мое сотрудничество с Тугариным и Алешей. Двумя прожорливыми хищниками. От меня получившие прозвище — прихвостни.

Хорошо выспавшись, позлорадствовав над леопардиком, дождавшись спада жары, пошел осматривать дальние ловушки, пока шёл, поймал себя на мысли, что несколько месяцев назад, когда была битва с медведем, было не так жарко как сейчас.

За год проживания в лесу я, хоть и стал невероятно опасным, но лишний раз в бой не лез. Предпочитал выждать, наставить ловушек и безучастно убить. Так я ”обезопасил” примерно сотню квадратных километров вокруг ивы. Также настроил временных убежищ. Мало ли в какую историю вляпаюсь.

Дойдя до границы “моего” леса, и подходя к последним ловушкам, увидел, как на одной из них, а именно на рогатине, весит змея и жрет кого-то. Начал подходить чуть ближе, чтобы её рассмотреть. Хвост у нее был похож на хвост гремучей змеи, серые оттенки и коричневые пятна на шкуре. Я достал легкое копье и приготовился метнуть его. И тут она поворачивает свою окровавленную голову в мою сторону, расправляет огромный коричневый капюшон и начинает рычать. РЫЧАТЬ, БЛЯТЬ!

С перепугу промазал копьем, попал прямо в пень, на котором она сидела. Змеюка никак не реагировала, всё также продолжала