Ричер кивнул.

— Скорее всего, у Франца было три или четыре диска, которые ходили по кругу. Каждый день два или три из них оказывались внутри почтового отделения, а он отправлялся домой, зная, что последние сведения находятся в полной безопасности. Вскрыть почтовый ящик или заставить служащего отдать тебе то, что принадлежит другому абоненту, не просто. Почтовая бюрократия — такая же надежная штука, как швейцарский банк.

— Маленький ключ, — сказала Нигли. — Он не от стола. И не от сейфовой ячейки.

Ричер снова кивнул:

— От почтового ящика.

Однако бюрократическая машина почтовой службы оказалась палкой о двух концах. Близился вечер. Химчистка все еще была открыта. Маникюрный салон тоже. А вот почта закрылась в четыре часа.

— Завтра мы целый день проведем в машине, — сказала Нигли. — Нужно посетить почту и заехать к Суону. Конечно, можно разделиться.

— Сюда мы должны прийти вдвоем, — возразил Ричер. — Но может, объявится кто-нибудь из наших и немножко поработает.

— Как бы мне хотелось, чтобы они уже объявились! И не потому, что я ленивая.

Для проформы, словно исполняя какой-то незначительный ритуал, она достала мобильный телефон и взглянула на крошечный экран.

Никаких сообщений.

У стойки портье в гостинице тоже не оказалось никаких сообщений. И на голосовой почте гостиничного телефона. И на компьютерах Нигли.

Ничего.

— Не могут же они нас просто игнорировать, — сказала Нигли.

— Не могут, — согласился Ричер.

— У меня плохие предчувствия.

— У меня тоже, с того самого момента, как я подошел к банкомату в Портленде. Я потратил все свои деньги, когда пригласил кое-кого на обед. Дважды. Теперь я жалею, что не остался и не заказал пиццу. За пиццу заплатила бы она, и я до сих пор ничего бы об этом не знал.

— Она?

— Одна знакомая.

— Хорошенькая?

— Настоящий бутончик.

— Симпатичнее Карлы Диксон?

— Примерно в одну силу.

— Симпатичнее меня?

— Да разве такое возможно?

— Ты с ней спал?

— С кем?

— С женщиной из Портленда.

— А тебе зачем это знать?

Нигли не ответила. Словно игрок в карты, она перетасовала пять листков с контактной информацией, выдала Ричеру два из них, а себе оставила три. Ричеру достались Тони Суон и Карла Диксон. Сначала он попытался дозвониться по гостиничному телефону до Суона. Тридцать, сорок гудков — никакого ответа. Он положил трубку, а потом набрал номер Диксон. Региональный код 212, Нью-Йорк. Никакого ответа. После шести гудков включился автоответчик. Ричер выслушал знакомый голос Диксон, дождался сигнала и оставил такое же сообщение, что и в первый раз: «Это Джек Ричер, десять-тридцать от Фрэнсис Нигли, которая находится в отеле „Беверли Уилшир“ в Лос-Анджелесе, Калифорния. Подними задницу и перезвони ей». После короткой паузы он добавил: «Пожалуйста, Карла. Нам действительно нужно с тобой связаться». И повесил трубку. Нигли в этот момент закрыла свой телефон и покачала головой:

— Никакого ответа.

— Они могли поехать в отпуск.

— Все одновременно?

— А если они в тюрьме? Мы были задиристой компанией.

— Это я проверила в первую очередь. Они не в тюрьме.

Ричер ничего не сказал.

— Тебе ведь нравилась Карла, правда? — спросила Нигли. — Твой голос звучал очень нежно, когда ты говорил по телефону.

— Вы все мне нравились.

— Но она больше других. Ты с ней спал?

— Нет, — ответил Ричер.

— Почему?

— Я взял ее в отряд и был ее командиром. Это было бы неправильно.

— Это единственная причина?

— Возможно.

— Ну ладно.

— Что тебе известно о том, чем они занимаются? — спросил Ричер. — Есть ли какая-то причина, по которой все они вот уже несколько дней находятся вне пределов досягаемости?

— Думаю, О'Доннел мог отправиться куда-нибудь за океан, — ответила Нигли. — У него очень широкое поле деятельности. Брачные дела могли привести его в какой-нибудь отель на островах. Или в любое другое место, если он разыскивает неплательщика алиментов. То же относится к похищению детей и вопросам опекунства. Люди, собирающиеся усыновить ребенка, иногда посылают частного детектива в Восточную Европу или Китай, чтобы убедиться, что все в полном порядке. Возможностей миллион.

— Но?

— Мне придется долго себя уговаривать, чтобы поверить в какую-нибудь из них.

— А что насчет Карлы?

— Она может находиться на Каймановых островах и искать чьи-нибудь деньги. Но полагаю, она бы сделала это через компьютер из своего офиса. На самом деле там ведь нет никаких денег.

— А где они?

— Они воображаемые. Электричество в компьютере.

— Чем занимаются Санчес и Ороско?

— Они живут в замкнутом мире. И я не представляю причин, которые заставили бы их покинуть Вегас. По крайней мере, по работе.

— Что нам известно о компании Суона?

— Она существует. Делает бизнес. У нее есть адрес. Кроме этого, почти ничего.

— Вероятно, их интересуют вопросы безопасности, иначе бы они не наняли Суона.

— Все в их бизнесе беспокоятся о безопасности. Или думают, что должны беспокоиться, потому что им нравится считать, будто то, чем они занимаются, имеет огромное значение.

Ричер ничего не ответил. Просто сидел и смотрел в окно. Уже начало темнеть. Длинный день подходил к концу.

— Франц не пошел в свой офис в тот день, когда исчез, — сказал он.

— Ты так думаешь?

— Мы это знаем. У Анджелы были его ключи. Он оставил их дома. В тот день он собирался в какое-то другое место.

Нигли молча ждала, что он скажет дальше.

— Владелец дома, в котором находится его офис, видел плохих парней. Замок не взломан. Они не забирали ключи у Франца, потому что у него их не было. Значит, украли или купили у владельца дома. Получается, что он их видел. А следовательно, завтра утром, кроме всего прочего, мы должны найти этого владельца.

— Франц должен был позвонить мне, — сказала Нигли. — Я бы бросила все дела.

— Лучше бы он тебе позвонил, — кивнул Ричер. — Если бы ты была рядом, с ним бы ничего не случилось.

Ричер и Нигли пообедали в ресторане, расположенном внизу, в переднем углу вестибюля, где бутылка воды из Норвегии стоила восемь долларов. После этого они попрощались и отправились в свои номера. Ричеру достался безвкусно обставленный кубик двумя этажами ниже апартаментов Нигли. Он разделся, принял душ, сложил одежду и отправил под матрас — гладиться. Затем лег в кровать, положил руки под голову и уставился в потолок. Сначала он подумал о Кельвине Франце, и перед его глазами замелькали обрывочные картинки, совсем как в тридцатисекундном видеоролике про какого-нибудь политического деятеля. В воспоминаниях Ричера некоторые образы были окрашены в сепию, другие — совсем бесцветные, но во всех Франц двигался, разговаривал, смеялся, полный сил и энергии. Затем к этому параду присоединилась Карла Диксон, крошечная, смуглая, язвительная, смеющаяся вместе с Францем. И Дейв О'Доннел, высокий, светловолосый, красивый, похожий на брокера со складным ножом в кармане. И Хорхе Санчес, надежный, с прищуренными глазами, мимолетной улыбкой, обнажившей золотой зуб, и довольный, насколько он вообще мог выглядеть довольным. И Тони Суон, почти одинаковый в высоту и ширину. И Мануэль Ороско, без конца щелкающий своей зажигалкой «Зиппо», потому что ему нравился этот звук. Там был и Стэн Лоури, который качал головой и постукивал пальцами по столу, отбивая только ему одному слышный ритм.