— Не спеши с выводами, всё это было давным-давно, а ныне они − вполне пристойные пенсионеры с изломанной жизнью и интересной биографией. Мне лично очень хочется их послушать, когда ещё такая удача подвернётся? Кстати, ты только не обижайся, но именно Иван Данилович предложил захватить тебя с собой…

Инга вздрогнула, потом язвительно сказала:

— Наверное, для конспирации? Вот урод старый, он, скорее всего, до сих пор к своей жене ночью по паролю приходит. Ты же, Малюта, не маленький и прекрасно знаешь, что бывших чекистов не бывает. Чтобы туда попасть, особый Каинов тест пройти надо. Это как игольное ушко, только наоборот, праведный туда не пролезет, а вот нелюдь пролетит со свистом.

— Ну и настрой у тебя, я и не подозревал. Ты что из семьи репрессированных?

— Нет, иначе меня на Старую фиг бы взяли работать. Но основания их недолюбливать у меня есть… Потом как-нибудь расскажу… Поворот не прозевай, романтик.

Над старым дачным посёлком висел особый смог осенней субботы. Кто-то жёг уже успевшую вобрать в себя влагу листву, кто-то топил баньку, кто-то жарил шашлыки. Эти запахи переплетались, сливались воедино и рождали ностальгическую идиллию чего-то давнего, безвозвратно утраченного, но до боли знакомого и милого.

Ворота спрятавшейся в глубине сада дачи были отворены. Оставив машину на небольшой площадке, где уже стояла старенькая «Волга» с гордо скачущим оленем, и прикрыв просевшие от времени створки, гости двинулись к дому по засыпанной листьями дорожке.

— Ну и молодцы, что выбрались к старику, — неожиданно откуда-то сверху раздался знакомый голос.

Малюта с Ингой замерли и, как примерные школьники, почти одновременно задрали головы. На небольшом, покосившемся балкончике, в белом поварском фартуке стоял Иван Данилович.

— Вы обходите дом и сразу на веранду. Парадную дверь, — он постучал ногой по настилу, отчего балкончик заходил ходуном и вниз посыпалась труха, — мы уже давно не открываем. Дом стареет быстрее нас, да он и старше. Проходите, — и старик скрылся за белой тюлевой занавеской.

На веранде был накрыт стол, аппетитно шкворчал и дымился мангал, из старинной чёрной тарелки репродуктора тихо лилась приятная музыка. По хозяйству управлялись два седых старика и сухая, с надменно подобранными губами старуха.

Гостей не замечали, и они, предоставленные сами себе, с любопытством осматривались.

На простеньком столе, покрытом обычной, в сине-красную клетку клеёнкой, стоял тончайший фарфор, матово тускнело массивное, с благородной чернью столовое серебро, витые кувшины, хрустальная ваза на затейливой золотой подставке и ещё какие-то приятные и радующие глаз столовые мелочи.

— Ну и где же наша молодёжь? — появился Иван Данилович с запотевшим графином в руках.

— Да вон она, замерла, полагая, что старики её по слепоте своей и не видят, — на удивление приятным грудным голосом ответила пожилая женщина. — Наблюдают за нами вместо того чтобы броситься помогать. Предпочитают глазеть, как другие работают на их же благо.

— Ну, допустим, мы не просто созерцаем, мы любуемся гармонией осени в её природном и человеческом воплощении, — поднимаясь по ступенькам и галантно поддерживая под локоть Ингу, заговорил Малюта. — А прекрасному, согласитесь, всегда хочется удивляться, учиться…

— Ишь ты, какой говорливый, — примирительно произнесла женщина, протягивая руку. — Антонина Тихоновна, тыловое подразделение Данилыча.

— За которым я как за каменной стеной, — явно оставшись доволен репликой Малюты, заулыбался Иван Данилович. — Друзья, это Малюта Максимович и Инга, прошу любить и жаловать, а это мои сослуживцы, друзья и некогда всенародно известные деспоты.

— Карл Оттович Калнынш, — отрекомендовался высокий костлявый старик, чем-то похожий на Суслова.

— Наум Исакович Фрумкин, не деспот вовсе, а простой, незаметный старый еврей…

— В скромном звании генерал-лейтенанта МГБ-КГБ, — съязвила Антонина Тихоновна и, обращаясь к Инге, добавила: — Вы, деточка, пуще всего на свете бойтесь «простых и незаметных». Коварные люди! — Забирайте у своего ухажёра корзину со снедью, да пойдёмте-ка, голубушка, в дом. С продуктами управимся, вас утеплим, а то наш подмосковный ветер ой как охоч под юбки девицам лазить.

Женщины, мило щебеча, исчезли в доме.

— Ну-с, старики-разбойники и примкнувший к ним Малюта-лютович, не пора ли нам по маленькой, вроде все в сборе? — разливая по хрустальным стаканчикам содержимое заиндевевшего графина, произнёс хозяин дачи.

Чокнулись. Приятный холодок прополз по пищеводу, обращаясь в разбегающееся по всему телу тепло. Смачно захрустели солёненькие огурчики.

— Эй, паразиты, — раздался из дома приглушённый голос хозяйки, — вы не вздумайте без нас за стол садиться…

— Аннушка, ты не волнуйся, мы стоя, — со смехом откликнулся Карл Оттович.

Застолье получилось тёплым. В меру выпили, плотно поели. Женщины, кажется, понравились друг другу. Собрав в большие тазы грязную посуду, они удалились в дом, оставив мужчинам их вечные секреты.

— Малюта Максимович, — неожиданно прервав грозящую перейти в лёгкую дрёму сытую тишину, обратился к Скурашу Наум Исакович, — а как вы относитесь к мистике?

— Не знаю, скорее всего, как к объективной реальности. Мне кажется, что в последнее время ею пытаются подменить исчезающую духовность и ещё не окрепшую религиозность. Хотя мистика намного сложнее и запутаннее и того, и другого. А почему вы меня об этом спросили?

— Малюта Максимович, вы уж нас, стариков, простите за излишнее любопытство, — ответил вместо товарища Иван Данилович, — однако, мы хотели бы вам позадавать кое-какие вопросы. Так что давайте договоримся − мы задаём вопросы, а вы отвечаете. Если же вопросы появятся у вас, то вы сможете получить на них ответы после нашей беседы…

— Да какой уж беседы, скорее экзамена, — не сдержался Малюта. — Иван Данилович, извините, что перебиваю, но вы хоть объясните, на что экзаменуете?

— Как вы оцениваете работу Плавского? — проигнорировав его реплику, спросил Калнынш.

— Нормально оцениваю. − Внутри всё моментально напряглось, Малюта вдруг понял, что ввязывается в какую-то серьёзную и, главное, не свою игру. — Считаю её перспективной и, безусловно, полезной для будущего страны…

— На чём основывается такая уверенность? — уже из-за спины прозвучал голос Фрумкина.

Малюта инстинктивно начал поворачиваться в его сторону, но что-то его остановило. «Нет, братцы старички, допрос по системе «карусель» мне устроить не удастся» — подумал он и, глядя прямо перед собой, как можно спокойнее произнёс:

— Во-первых, объективно он − президент страны. Ведь проведи выборы по равным для всех правилам, во второй тур вышли бы они с Ренегатовым, и я уверен: народ выбрал бы Плавского. Во-вторых, при всех его минусах, он — человек будущего, и люди это чувствуют. Многие считают его последней надеждой…