И как это я сподобился на ночь глядя из палатки попереться? Не иначе, ангел-хранитель подсказал... Ведь всегда же только через основной выход выползал. Чудны твои дела, Господи. Вернусь в Питер, обязательно свечку в Преображенском храме поставлю. Или лучше две. На будущее, так сказать... Между прочим, не кощунствуйте, молодой человек, а то удача отвернется.

И все-таки – кто ж вменя пулял? Не может быть, чтобы здесь еще кто-нибудь, кроме меня, прятался. Это уже бред! Но не меньший бред – ликвидировать меня. Кому я мешал? Если б сербы тут что-то секретное бананили, то нас всех в два счета отсюда бы попросили. Приехали бы полицейские или, еще проще, – по рации отдали бы распоряжения начальнику экспедиции. Де-лов-то...”

Владислав сменил позу, поерзал, удобнее устраиваясь в густой траве, и продолжал изучать предстоящий маршрут. Он ни на чем не фокусировал взгляд, чтобы глаз не “замыливался”, больше полагался на периферийное зрение, как учил многоопытный Лю.

“Своей головой тоже думать надо, – констатировал биолог. – Учитель же не знал, что ты попадешь в такой переплет... Слава Богу, хоть азы преподал, дальше мы сами попробуем разобраться. Сейчас основное – добраться до лагеря, там рация, ружья... Драган, по-моему, в спецназе служил, Гойко вообще бывший офицер из десантников. С их помощью выкручусь... Только бы добраться живым.

А добираться надо побыстрее. Завтра с утра, часов в семь, они ко мне двинут. Нагрузятся продовольствием и потопают. Тем более... Блин, ну почему я рацию не взял? Тащить тяжело? Хотя нет, рация все равно в палатке бы осталась... Тогда – радиотелефон. Стоп, у меня же есть фальшфейеры! А толку? Это не ракетница, системы сигналов никто не предусматривал... Все тебя не туда тянет! Как говорится, используй то, что под рукою... С голоду за один день не помрешь, двадцать километров – пустяк, к вечеру на базе будешь. Иди осторожно, вот и все дела.

Ладно, двинулись...”

Перепрыгивая с кочки на кочку, болото он пересек быстро, минут за семь. По сторонам не глазел – все равно, если заметят, прятаться некуда. А обходить болото проблематично – здесь, в отличие от других участков, он знал безопасную дорогу и тонуть в жиже не собирался.

Очутившись на противоположной стороне топи, Рокотов углубился в лес метров на тридцать, развернулся на 180 градусов и, вернувшись к опушке, спрятался под куст – в нескольких шагах от того места, где вошел под сень деревьев.

Пролежав четверть часа и убедившись, что его никто не преследует, Рокотов облегченно вздохнул и двинулся дальше. Самый опасный отрезок пути он преодолел, впереди ждали хорошо знакомые пруды, откосы и ручейки, за месяц исследованные им вдоль и поперек.

Теперь уже хозяином положения стал он, это была его территория. Вздумай кто преследовать Владислава в быстром темпе, погоня очень скоро закончилась бы для охотников переломанными ногами, ибо Рокотов двигался по крайне опасной трассе, где на каждом шагу высокая осока скрывала трещины в каменных осыпях и заполненные водой ямы.

В приподнятом настроении добравшись до гряды, с которой были видны палатки основного лагеря, Влад лоб в лоб столкнулся с сербским военным патрулем.

Бежать в лес было поздно. Двое молодых солдат с нашивками в виде щита с югославским флагом на левых рукавах маскировочных комбинезонов и в светло-серых беретах, держа автоматы наизготовку, осматривали окрестности; оба ствола синхронно повернулись в сторону Влада. Расстояние между патрулем и биологом было небольшим, всего-то метров пятнадцать. Ежу понятно, что если он сейчас попытается сделать ноги, то вояки не промахнутся. С пятнадцати метров попадает даже неопытный стрелок. Потому Владислав счел самым разумным поднять руки и изобразить на лице полнейшее миролюбие, разбавив его толикой удивления. Что выглядело совершенно естественным – не каждую минуту нарываешься на военный патруль в лесу.

Полицейские явно были людьми опытными. Один держал на мушке биолога и пространство за его спиной, другой бочком приблизился слева, по краю тропинки, противоположному участку леса, откуда появился Влад. У обоих оставался широкий сектор обстрела, в середине которого находился Рокотов.

Демонстрируя полное понимание происходящего, Владислав не двигался с места, лишь переводил взгляд с одного на другого.

– Кто вы такой? – почему-то по-английски спросил подошедший.

– Ученый, работаю в экспедиции Белградского университета, – по-сербски ответил Рокотов. – Наш лагерь в трех километрах отсюда...

– Но ты не серб, – солдат, уловив акцент, перешел на родной язык. А заодно и на “ты”.

– Я русский, из Санкт-Петербурга, – Влад старался говорить совершенно спокойно. Нервировать солдат себе дороже. – Здесь по приглашению ректора Пашковича, – фамилия известного югославского ученого вряд ли была знакома полицейским, но все же Влад счел полезным ее назвать.

– А что в лесу делаешь? – в голосе послышалось легкое сомнение.

– Я биолог, изучаю раков. Вот осматриваю места для исследований, – он решил пока не говорить о ночном происшествии, дабы не вызвать лишних вопросов.

– И давно ты из лагеря? – серб наморщил лоб, будто что-то напряженно обдумывая.

– С неделю, – соврал Влад, внимательно присматриваясь к обоим полицейским.

“Так, автоматы АК-47. Странно, обычно у них 74-е „калаши". Оружие далеко не новое, судя по потертостям. Этим автоматам лет тридцать. Местные резервисты, направленные в полицию? Похоже... А что они делают в лесу? Ловят кого-то? По крайней мере, не меня... Я пока никаких преступлений не совершал. Может, в лагере что случилось? Тогда полицейские были бы там, а не по лесу бы бродили. Тем более вдвоем. Для прочесывания местности нужен как минимум взвод. Хотя это может быть авангард... Нет, больше никого не видно и, самое главное, не слышно. Обязательно бы голоса раздавались, в тишине местность не осматривают – кто-то что-нибудь найдет, командир приказы раздавать будет, солдаты переговариваются между собой... А тут – тишина полнейшая. Как на кладбище. Даже птиц не слыхать. Значит, их всего двое. Значит, патруль. Остальные, вероятно, недалеко. Может, все тропки заблокировали. Но тропинок тут немерено, одним взводом не обойдешься, рота нужна... А какой смысл лес блокировать? Нет, не сходится. Жилья поблизости нет, первая деревенька километрах в пятнадцати на восток. Эти же шли с северо-запада, со стороны лагеря. Практически навстречу мне...”

– А почему ты такой грязный? – серб обратил внимание на заляпанную землей одежду Влада.

– Да с кочки на болоте навернулся, – Рокотов улыбнулся, как будто предлагая вместе посмеяться над его неуклюжестью.

“Стоят грамотно, не достать... Пальцы на спусковых крючках. Один меня контролирует, другой – лес. Причем так расположились, что в случае чего я оказываюсь точнехонько между ними и лесом... И друг другу секторы обстрела не перекрывают. Опыт чувствуется... Больно опытные они для резервистов, те только ракию жрать горазды да спать сутками напролет. А эти – нет, бдят. И бдят серьезно, явно не по приказу начальства. Личная заинтересованность чувствуется... Та-ак, комбинезоны и береты не новые, оружие старенькое, а вот нашивочки – с нуля... Неувязочка выходит. И ботинки с неделю не чищены. Что ж они, не могли перед выходом в патруль обувь гуталином намазать? За неопрятный внешний вид в армии выговор полагается. Хотя, кто здесь выговаривать будет? Я? Вот смеху-то... Но утром они обязательно должны были быть на разводе, им задачи ставили, зоны ответственности распределяли. Обратили бы внимание на обувь... Странно...”