остановила меня Элен. – Говори, что надо! Если могу, помогу.

– Извини, если сейчас наступлю на больное место, – забормотала я, – но речь о Лолите.

Элен закатила глаза.

– Сколько?

– Чего? – не поняла я.

– Денег, назови сумму! Лолитка наделала кучу долгов. Ты не первая, кому я возвраты после ее смерти делаю.

– Нет, нет, – остановила я Элен, – другая проблема. У твоей сестры был возлюбленный.

– А-а-а, – протянула модель. – Боюсь даже предположить, кого ты сейчас имеешь в виду. Откуда информация о любовнике?

– Кое-кто рассказал, – осторожно ответила я и вкратце изложила историю, которую узнала от Мальцевой.

– Бред, – простонала Элен, – не верю ни одному слову! Лолита делала костюмы для кукол?

– А ты не знала? – изумилась я.

– Да она пуговицу не могла пришить! – засмеялась Войцеховская. – Твой информатор все-все наврал. Так! Поехали домой к Лоле! Откроем шкаф, вытащим куклу, отдадим ее в лабораторию – пусть определят, что у игрушки в теле было.

Я встала.

– Сейчас подъеду на машине.

– Пошли вместе, моя тачка тоже стоит на парковке «Бака».

Глава 13

– Ты уверена, что мы попали в нужную квартиру? – удивила меня вопросом Элен, когда открыла дверь.

Старшая сестра не знает, где жила младшая? Но я не стала говорить ей о своем изумлении, объяснила:

– Лолита никогда не приглашала меня в гости. Адрес дали в отделе персонала.

– Ясно, – кивнула Войцеховская. – И где игрушка?

– Моя рассказчица говорила, что подарок любовника лежал на полу в спальне, она запихнула творение его рук в шкаф.

– Пошли искать шкаф, – скомандовала моя спутница.

Некоторое время у нас ушло на то, чтобы открыть все шифоньеры.

– Может, она над тобой посмеялась? – предположила Элен, когда последний гардероб оказался изучен. – Никакого даже намека на игрушку нет! И если моя сестрица собирала лялек, то где они? Ни одной не вижу.

Я вынула телефон, позвонила Вале и начала:

– Я сейчас у Лолиты дома…

– Ты как попала в квартиру Тумановой? – поразилась Мальцева.

– Неважно, – отмахнулась я. – Скажи, куда ты запихнула безголовую презентину?

– В спальне находится шифоньер, серый, с дверками голубыми.

– Есть такой, – подтвердила я.

– Открой боковое узкое отделение. Вторая полка, снизу там, в самом углу.

Я быстро наклонилась.

– Ничего нет, кроме пачек колготок.

– Не может быть, я именно туда запихнула идиотскую уродку.

– Даже намека на нее нет. Сейчас видео пришлю. Может, перепутала шкаф.

– Да, да, – подтвердила вскоре Мальцева, – все правильно. Если пупса нет, значит, кто-то его взял. Хотя я, когда уходила, закрыла дверь на два замка.

– Странные дела творятся, – заметила Элен. Потом она встала и показала на застекленную полку: – Смотри кто там сидит! Только сейчас увидела.

Я подошла к Войцеховской.

– Кукла! Почему мы раньше ее не заметили?

Элен пожала плечами.

– Бывает так! Ходишь по помещению, во все углы нос засунешь, а что в глаза должно броситься, и не видишь!

– Это же портрет Лолиты! – ахнула я. – Ну прямо очень похожа! И какую тогда игрушку она разбила?

Войцеховская отодвинула стекло, вынула куклу.

– Работа прекрасная! Не хочу ее тут оставлять, заберу домой. Знаешь, если честно, мы с сестрой почти не виделись. В этом году не встречались, в прошлом вроде один раз или два. А вот деньги я ей переводила регулярно. Зарплата у Лолки маленькая была, а хотелки – большие.

– У консультантов хорошие оклады плюс процент с продаж, – возразила я. – Если он у твоей сестры был крохотный, значит, она не особо старалась.

– Неужели двадцать пять тысяч рублей кажутся тебе достаточной суммой для хорошего житья в Москве? Думаю, сама ты намного больше тратишь, – фыркнула моя спутница.

– Сколько? – удивилась я.

Элен поморщилась и повторила:

– Двадцать пять.

– Неправда, – твердо ответила я и позвонила Гале.

– Заработок Тумановой? – переспросила Козакова. – За какой месяц?

– Давай за февраль. Он традиционно неудачен для продаж – народ на Новый год потратился. Сначала тридцать первое декабря, потом еще по старому стилю праздник.

– Сейчас, – пообещала Галюша. – Оклад у нее сто двадцать. И во втором месяце еще тридцатка набежала за продажи.

Элен села в кресло.

– Итого сто пятьдесят минус налоги, – договорила главбух. – Все? Или еще какая справка нужна?

– Спасибо, – тихо ответила я и посмотрела на Войцеховскую.

– Сто пятьдесят, – повторила та. – Не могу посчитать, сколько у нее государство откусывало, но в любом случае не четвертак ей оставался! Лолка врала!

– Ей не хватало этих денег, поэтому лгала твоя родственница, – пожала я плечами. – Сколько, если не секрет, ты сестре давала?

Модель зашептала:

– Хорошо зарабатываю, а сестра у меня одна, младшая, надо о ней заботиться. В обычные месяцы кидала ей на карту сто тысяч. Если случался «жирный» доход, показов много, то и двести-триста могла переслать.

– Ничего так! – отметила я. – Одинокой женщине вполне хватит, да и у большинства семей таких доходов нет.

– После того как написала в соцсетях о смерти Лолы, стали звонить хорошие знакомые, – по-прежнему очень тихо продолжила Войцеховская, – и все произносили одинаковую речь: «Сожалеем о твоей утрате, но что делать с долгом? Только скажи честно: если еще лечишься, нам ничего возвращать не надо!»

– Ты больна? – насторожилась я.

– У меня даже насморка не бывает! – повысила голос Элен. – Но, коли вдруг обнаружится проблема со здоровьем, не стану просить дотацию у приятелей. У нас с Роже хватит средств на докторов. Сестра обманывала народ, говорила, что я скрываю смертельную болезнь, потратила все запасы на врачей, ныла: «Помогите, пожалуйста! Только у вас у одного могу попросить, знаю, меня не выдадите. У Эленочки есть шанс выздороветь, но вопрос в деньгах». Одну песню людям пела. Ты обратила внимание, что я удивилась, когда сюда вошла – сейчас объясню почему!

Войцеховская вытащила из сумки бутылку минералки и начала жадно пить. Я молчала.

Квартира, в которой мы находились, была большой, обставленной вычурно. Мебель из разряда «дорого-богато», повсюду позолота. Кухня белая, везде нарисованы ангелы-ангелочки-ангелята. Роман называет подобную обстановку «музеем Лувр в Хацапетовке».

Элен поставила бутылку на столик.

– Ладно, скажу правду. Деньги на апартаменты Лоле дал Роже с условием, что она никому не сообщит, что является моей близкой родственницей. Лолка, конечно, хотела на моей спине в рай въехать, но собственное жилье нужно было, поэтому девчонка язык прикусила. Лолита слово сдержала, ничего обо мне никому не говорила. Думаю, кое-кто догадывался, кем она мне приходится, в прессу мнения просочились. Мы ей машину купили, оплачивали страховку, и ТО было моей заботой, и коммуналка…

Я начала загибать пальцы:

– Она еще и жила бесплатно.

Войцеховская молча кивнула.

– Извини за вопрос, на какую сумму тянут ее займы?

Элли опустила голову.