Наконец, когда Дикий зашел на кухню и налил себе воды в пластиковый стакан, я приблизилась и спросила:

– Откуда двери? Откуда светильники?

Дикий смущенно улыбнулся, сложил брови домиком и развел руки – в исполнении этого гиганта выглядело просто умильно.

– А что нельзя было? Я еще вчера все это заметил. Поэтому сегодня подсуетился. Привез. А что не так?

Он смотрел так невинно и так непонимающе, что мне даже пришлось одернуть себя. Казалось – ну в самом деле, подумаешь! Делов то! Хотя я ведь прекрасно знала, что одна только подобная дверь стоит тысяч пять минимум.

– Слушай, ну мне захотелось сделать другому оборотню презент. У нас не принято спрашивать – где взял и почему даришь. Это не совсем вежливо в обществе двусущих… Словно намек на то, что я мог эти вещи украсть, например. Сомнение в моей честности и порядочности.

Он смотрел с прищуром, и я не понимала – шутит, врет или всерьез. Поэтому решила пока повременить с расспросами и следующей репликой – сколько я должна за все материалы. Мало ли… Вдруг действительно у них так принято?

Дикий отставил стакан и смотрел так… черт побери… у меня ноги слабели. Я просто проваливалась в бездны его зеленых глаз и… совсем не хотела выбираться. Давно уже я ничего подобного не испытывала. А может, никогда? Было страшно подумать, что вот сейчас я, взрослая женщина, впервые в жизни почувствовала настоящее влечение к мужчине… Особенно, если вспомнить, что я замужем…

Но побороть себя я уже не могла. Тело казалось слабым, неподатливым и одновременно сильным, легким. Казалось – могу запрыгнуть на Луну, но не в состоянии уйти от Дикого. Вербер переминался с ноги на ногу и не сводил с меня глаз…

Несколько раз быстро сглотнул, облизал губы и медленно положил руки на мою талию, словно проверял – начну ли вырываться, а затем рывком притянул к себе и… поцеловал.

И… я просто потеряла ориентацию в пространстве.

Земля перестала ощущаться ногами, я словно парила где-то в невесомости. А мягкие, горячие и настойчивые губы Дикого терзали мои. Он не останавливался, жадно крал у меня дыхание и тотчас – словно опомнившись – вдыхал в рот свой, раскаленный воздух. Я инстинктивно обхватила руками шею оборотня, а он прижимал все сильнее. Я чувствовала – насколько хочет меня этот мужчина, ну прям ухх… как на трассе… когда я лежала под ним, а Дикий был совершенно голым после внезапного обращения. И мне так это нравилось! Я прямо упивалась тем, насколько сильно, отчаянно жаждет меня оборотень. И вот это было уже точно абсолютно новое, немного даже пугающее ощущение. Наслаждение тем, что имею такую власть над этим громадным мужчиной недюжинной силы и определенно – недюжинных способностей во многом.

Мы совершенно забылись, так и целовались: взасос, взахлеб, не в силах оторваться друг от друга. Словно к этому всю жизнь только и шли. Будто давно об этом мечтали и вот… дорвались…

От Дикого пахло солнцем, свободой и чем-то еще таким… близким, родным, от чего сердце щемило и внутри что-то приятно сжималось. Возможно, все дело было в его сущности оборотня и в том, что моя нэнги давно хотела вырваться на волю и встретить себе подобного…

Не знаю сколько бы это продлилось, если бы не послышалось покашливание. Эдакий деликатный намек, что мы уже не одни. Я поежилась, опасливо отступила от вербера, в ужасе думая, что вернулся Сергей. И вот теперь доказать, что я не изменяла ему и вообще между нами с Диким ничего нет, будет крайне затруднительно.

Щеки вспыхнули жаром, я просто не знала куда спрятать глаза и боялась поднять взгляд на фигуру, которая застыла в дверном проеме – Дикий не закрыл входную дверь.

* * *

Дикий

Дикий убеждал себя, что не следует оставлять нэнги одну, пока она еще не освоила силы оборотней. Сам себе клялся, что он пришел и остался исключительно ради этого. Чтобы Ахсана, не дай бог, не натворила бед и ОПО на нее не набросилось. Он твердил себе, что просто охраняет нэнги, защищает ее от ОПО и себя самой. ОПО порой не церемонилось и уже были случаи, когда нэнги вначале арестовывали, сажали в темницу и только потом разбирались в сути дела. Выясняли, что драконица не нарочно, просто неожиданно проснулись силы и она, сама того не ведая, ими воспользовалась. Дикий даже представлять не хотел, что испытывали бедные нэнги, находясь в застенках ОПО, пока ситуация прояснялась. И совсем не желал подобной участи Ахстане.

И тем не менее, в глубине души Дикий прекрасно понимал – он остался с ней не поэтому. Не поэтому он накупил ей новых дверей, светильников, бочек для земли, песка и гальки. Не поэтому он так старался починить на ее территории все, что сломалось.

Дикого разрывали такие непривычные, совсем неконтролируемые желания. Хотя он привык держать в узле и свои эмоции и своего зверя. Дикий был эталоном самоконтроля, за что его и ценили на ринге. Многие другие оборотни плохо управлялись со своим зверем, когда их начинали мутузить. Вторая ипостась сразу же вырывалась на волю, срабатывали звериные инстинкты. Даже Феликс сорвался, когда прикидывался бойцом без правил и противник применил к нему кастеты. А ведь Феликс – не просто уличный боец, он – работник ПОН, и нервы у него железные. А вот Дикий не срывался никогда. Ни разу за всю свою бойцовскую карьеру… Хотя противники шельмили и похуже, чем просто спрятав кастеты в перчатках или наколенники с шипами за брюками.

Только сегодня…

Он не мог уйти от Ахсаны… Не мог лишить себя возможности сделать приятное нэнги. Видеть, как она радуется, краем глаза наблюдать за тем, как Ахсана украдкой любуется на его мускулистую фигуру. В эти минуты он словно мог допрыгнуть до звезд и достать истинной одну в качестве сувенира.

Дикий не находил силы лишить себя шанса побыть возле истинной еще хотя бы немного, совсем чуточку. Вдыхать ее запах, чем-то похожий на тонкую смесь изысканных специй. Очерчивать взглядом ее ладную, аккуратную фигурку… Да, это возбуждало так, что все инстинкты вставали на задние лапы. Но… Дикий мог терпеть. Умел терпеть. И вот этого чудесного качества он еще не лишился. До момента, когда она подошла и начала расспрашивать.

Дикий наплел ей какую-то ерунду. Конечно, потом она узнает, что все это выдумки. Никаких таких традиций у оборотней нет… Но будет уже поздно. Не станет же она требовать снимать двери и светильники?

Ахсана изучала его лицо, видимо пыталась понять – искренен вербер или же лукавит, а Дикий… смотрел только на ее губы… Яркие, пухлые, одновременно аккуратные, небольшие и такие… сочные, что ли… У вербера в горле пересохло и все мышцы напряглись как для броска. А потом у него сорвало тормоза. Вот просто – напрочь сорвало, окончательно.

Какая там выдержка? Какой самоконтроль? Какие стальные нервы-канаты?

Он был весь один единственный, четкий, мужской естественный инстинкт. И все… Дикий целовал ее, не думая о том, что Ахсана замужем и их может застукать этот человечишка. Конечно, вербер намнет ему бока в два счета. Для Дикого куда сложнее не убить Сергея, нежели хорошенько его отделать. Но как отреагирует она? Вдруг это ее оттолкнет? Вдруг она опомнится и убежит? Может вообще их поцелуй для нее – сиюминутная прихоть, блажь. А может нэнги хочет испытать – каково это целоваться с другим оборотнем?