по праздникам в гости к старшим родственникам, если они не живут вместе. В Доме Ленина мы бывали и по другим важным поводам, например, там нас принимали в пионеры. У меня даже сохранился плохо различимый газетный снимок, на котором мы после этого события просто бегаем по двору музейного комплекса, типа резвимся – так попросил журналист-фотограф. Хорошо помню, как однажды собираясь в школу и завязывая новенький галстук перед трюмо, я размышляла о том, есть ли кто-нибудь, за кого я могла бы отдать свою жизнь? Возможно, кому-то это покажется странным. Но дети моего поколения рано знакомились с понятием «смерть». Мы жили на центральной улице города, а потому почти ежедневно, а иногда и по нескольку раз в день выбегали со двора, чтобы хотя бы взглядом проводить траурную процессию под душераздирающие звуки похоронного марша. Прохождение траурных процессий по улицам города было запрещено только в середине 50-х годов. А когда мне было 4-5 лет, старшая сестра изучала в школе роман Фадеева «Молодая гвардия» и, по моей просьбе, мне его рассказывала, да и про пионеров-героев я часто просила её рассказать, как и папочку донимала просьбами рассказать про войну. Но он-то уходил от ответов. Однажды, выведенный из себя моими приставаниями, он сказал: «Вот вырастешь, и сама книгу напишешь!». Но я-то тогда уже в школе училась, и после написания первого в своей жизни Сочинения, за которое получила оценку 4, потому что, про кошку написала, что «она ест мясо с молоком», а надо-то было, как я потом додумалась, «она ест мясо и молоко», я поняла, что на литературном поприще я – полная бездарь, тем более, что на войне не была, так как же я про неё писать буду? Но к папочке с тех пор приставать перестала. Смерти я тогда боялась. Некоторое время она представлялась и даже снилась мне как маленький Земной шарик в пустынной тёмной бездне, на котором растёт всего одно громадное раскидистое дерево. Просыпалась я в ужасе. Так что про себя я решила, что хотела бы прожить долго, до самой старости, но, главное, чтобы смерть была без мук и боли. Так вот тогда, стоя у трюмо, я про себя решила, что единственным человеком, которому я могла бы отдать свою жизнь, был Ленин, чтобы он мог довершить начатое им дело создания счастливого общества без войн и страданий на благо всех людей.

Такое же отношение, как к родному человеку, пусть даже в чём-то ошибавшемуся (а кто без ошибок жизнь прожил?), сохранилось у меня и до сих пор.

Про Сталина я знала меньше, но хорошо запомнила, как сестричка моя любимая взахлёб глотала в рыданиях слёзы вместе с яичницей с гренками перед уходом в школу, потому что утром по радио объявили о смерти Сталина, и как мне было её жалко. Я знала, какая у меня сестричка хорошая, а потому навсегда решила, что о плохом человеке она так рыдать не стала бы. Кстати, нашу очень немаленькую с учётом двоюродного родства семью сталинские репрессии, о которых потом так много разговоров стало, никак не затронули. Не думаю, что она была редким исключением, потому что в среде моего общения как-то не пришлось слышать разговоров на эту тему, непосредственно касающихся моих знакомых. Но, вообще-то, об этом старались не разговаривать.

При оценке его деятельности, наверное, следует обратиться к детству и полученному образованию. В возрасте 10 (9) лет он поступил в Горийское духовное училище и успешно окончил его через пять лет. Сразу же поступил в православную Тифлисскую духовную семинарию, которую покинул тоже через пять лет, чтобы ещё через два года стать профессиональным революционером на нелегальном положении. Не удивительно поэтому, что в своей политической деятельности он полагался на религиозные основы. Церковь в России была отделена от государства в начале 1918г. Сталин стал Генеральным секретарём ЦК ВКП(б) в 1922г. Имея церковное образование и зная, что «Свято место пусто не бывает», он направил свои усилия на создание из марксизма-ленинизма новой религии для объединения и скрепления народных масс, а также на творение кумира, достойного поклонения (В.И. Ленин). Иконостасы в виде портретов руководителей партии и правительства стали впоследствии неотъемлемым атрибутом любого государственного учреждения, главными из которых были храмы в виде зданий райкомов, горкомов, обкомов партии, всегда размещавшихся на центральных площадях населённых пунктов. Вместо церковных проповедей была создана система политпросвещения, работавшая на всех предприятиях и в учреждениях. В более поздний период и мне довелось в ней поработать на общественных началах, как и многим другим учителям. Практически в каждом населённом пункте воздвигался памятник Вождю Революции. Со временем даже песня такая появилась:

Ленин всегда живой. Ленин всегда с тобой

В горе, надежде и радости.

Ленин в твоей весне, в каждом счастливом дне,

Ленин в тебе и во мне.

Слова Льва Ошанина.

Не кажется ли Вам, что на месте имени «Ленин» в таком тексте раньше стояло бы имя того, с кем велась активная непримиримая борьба. Вот только если предшествовавшая марксизму-ленинизму идея христианства допускала прощение на определённых условиях, то действия марксистско-ленинской идеологии были беспощадны: кто не с нами – тот против нас. Тут, возможно, сказывались обиды детства. Об этом почитайте сами, если хотите. Однако, лучше послушайте «Разгадка 1937. Тайное становится явным» А. Колпакиди, И. Шишкин.

По поводу смены последователя Сталина я не помню, чтобы кто-то сокрушался, хотя пребывала уже во вполне сознательном возрасте. Напротив, какое-то даже облегчение в общем настроении улавливалось. Хотя этот период был, пожалуй, самым счастливым и радостным, возможно, на фоне прошедшей войны. Никогда наша история не знала такого всенародного ликования, как в начальный период освоения космоса, принятия Программы построения коммунистического общества в СССР под девизом «Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме!». Произошло это в том же году, когда в космосе оказался первый Человек – Ю.А. Гагарин. Также проходило активное освоения целинных и залежных земель, о котором основная масса людей имела представление по замечательному мини-сериалу про обаятельнейшего Ивана Бровкина в исполнении всенародного любимца Леонида Харитонова и т.д. Думаю, судьба одарила меня счастьем быть свидетелем самого светлого момента всей Российской истории, включая дореволюционную, наиболее непредвзято, как мне кажется (могу и ошибаться), описанную не учёным, а писателем, но по образованию всё-таки историком Борисом Акуниным (см. «История Российского Государства»). Но это всё проходило на фоне активного «развенчания культа личности Сталина», насаждения кукурузы в прямом и переносном смысле, разделения обкомов и райкомов