жизнь скучна и неинтересна. Конечно, у меня есть цели. И есть план. Я ведь не только машины чиню.

— У тебя есть вторая работа?

— Типа того.

Интересно, что за цели у него такие? И ещё интересней узнать, когда именно он собирается их реализовывать? Тридцать два, как-никак. В таком возрасте вроде пора бы уже достигать, а не ставить. Хочу спросить о второй работе, но Назар меня опережает.

— Зачем ты пошла вчера в клуб? — спрашивает он, ставя меня этим вопросом в тупик. — Неужели правда хотела лишиться девственности с первым встречным? Какая тебе с этого выгода? У тебя были на то веские основания или просто захотелось найти приключения на пятую точку?

А ведь ответ я не продумала. Приходится соображать на ходу, и я вываливаю правдоподобную ложь:

— Мой папа очень… своеобразный человек. Хотел решить свои проблемы за мой счёт. Я вспылила. Взбунтовалась, можно так сказать.

— Значит, это был протест?

— Да, что-то вроде того.

— Мне нравится, как ты протестуешь, — Назар берёт мою ладонь в свою и проводит подушечкой большого пальца по костяшкам.

Такой невинный жест, а у меня внутри всё мгновенно вспыхивает.

— Хочу, чтобы ты рассказала о себе больше. Пойдём прогуляемся? — сжав мою руку крепче, спрашивает он, только зачем — непонятно.

Назар всё равно не дожидается ответа. Встаёт и тянет меня вверх, поднимая на ноги с такой лёгкостью, словно я ничего не вешу.

Я не собиралась делиться с ним деталями своей жизни, но его неприкрытый интерес к моей персоне вносит в мои планы существенные коррективы. Уж что-что, а рассказывать о себе любимой я могу очень долго и много.

Пока мы неспешно гуляем вдоль озера, держась за руки и время от времени обнимаясь, я развёрнуто отвечаю на все вопросы Назара. Естественно, привирая кое-где и не раскрывая своего настоящего имени, но я рассказываю ему и о семье, и о друзьях, и о детстве, и о любимых увлечениях. Назар слушает внимательно, не перебивая. Иногда подшучивает надо мной и смеётся в голос, когда я отвечаю тем же.

Нам так легко вместе. Поразительно. Будто мы сто лет друг друга знаем. Никаких неловких пауз или недопониманий. Совсем скоро я даже прекращаю напрягаться из-за нашей немаленькой разницы в возрасте.

— Значит, ты до сих пор тусуешься в клубах?

— Нечасто, но бывает.

Задумчиво хмыкаю.

— Что? — Назар кидает на меня насмешливый взгляд. — Считаешь, после тридцати у людей жизнь останавливается, и они никуда не выходят? Так хочу тебя удивить, Кать: после тридцати жизнь только начинается.

— Получается, я пока ещё даже не живу?

— Ты пока ещё созреваешь для жизни.

— А ты, старичок, уже созрел и благоухаешь? — смеюсь как дурочка и ничего не могу с собой поделать. Моё настроение на высоте. И оно становится лишь выше, когда вижу, как Назар удивлённо хмурится.

— Как ты меня назвала?

— Ооо, так у тебя уже и со слухом проблемы? Совсем ты плох, Назар.

— Ты сейчас договоришься, Кать, — его голос мрачнеет, но глаза по-прежнему полны веселья.

— И что ты мне сделаешь?

— Ты точно хочешь знать?

— Хочу, но вряд ли узнаю, ведь ты, старичок, ни за что меня не поймаешь!

Эти слова я выкрикиваю сквозь смех, уже находясь в нескольких метрах от Назара. Знаю, я веду себя глупо как ребёнок, подтрунивая над ним и убегая. Но, чёрт, мне так хорошо сейчас, что я не могу остановить своё ребячество. Да оно и не надо, потому что слышу смех Назара за спиной. Слышу его шаги и слова о том, что мне от него не убежать, даже если он будет меня догонять со сломанной ногой и на костылях.

И это правда так.

Ему ничего не стоит всего через несколько секунд настигнуть меня и припечатать грудью к берёзе, выбив из лёгких весь воздух.

— Сейчас я тебе покажу старичка, — низкий шёпот опаляет кожу возле уха, мужские руки рывком сдирают с моих плеч платье сразу вместе с лифчиком, за долю секунды оголяя по пояс.

— Назар! — вскрикиваю от столь резкого поворота событий, чувствуя, как шершавая кора вонзается в грудь, доставляя болезненные ощущения. Но всего на короткое мгновенье. Потом они сменяются прошибающим насквозь возбуждением.

С гортанным рыком Назар сминает мои округлости ладонями. Крепко, нахраписто. Сжимая затвердевшие соски между пальцами. Толкается напряжённым пахом в ягодицы и вонзается в мою шею зубами, наверняка оставляя красные пятна, но мне начихать. Крыша едет. Напрочь. Опять. От первых же прикосновений. Но я хочу больше. Хочу вся быть разукрашена Назаром. С головы до пят. И он снова без труда считывает мои желания. Целует жадно, покрывая шею влажными следами. Поворачиваю голову, и он скользит губами выше к губам, ловит их, наполняя языком и принимая в себя мои блаженные стоны.

— Блять, Катя… От тебя рехнуться можно, — глухо шепчет Назар сквозь поцелуй и прикусывает мою нижнюю губу.

От тебя тоже! Тоже, Назар! Я с первого взгляда рехнулась. И, по ходу, мне уже не прийти в себя.

Мне очень хочется прокричать ему эти признания, но вместо слов из горла рвутся только стоны и охи.

Самый громкий из всех вылетает, когда Назар касается пальцами моей промежности и удовлетворённо шепчет мне в губы о том, какая я горячая и влажная. Отзывчивая и голодная. Я сама чувствую это. Чувствую, как дрожу и теку ему на пальцы. Трусы все насквозь мокрые. Кошмар какой-то. Не верю, что это со мной подобное происходит. И уже представить не могу, что до вчерашней ночи я и знать не знала о таких мощных по спектру ощущениях.

Я не успеваю хоть немного осмыслить происходящее, в то время как Назар успевает ловко справиться с ширинкой, надеть презерватив и, сдвинув в сторону мои трусики, скользнуть внутрь, одним толчком врываясь в меня до упора.