Эйвери уселась за маленький столик прямо напротив Адама, игнорируя его ненавидящий взгляд.

– Какие отношения были у вас с Кейшей? – спросила она. – Ты сказал, что они не были полноценными, а также намекал, что все дело в сексе. Ты мог бы сказать, что эмоционально был привязан к ней?

Адам на мгновение задумался, криво улыбнувшись.

– Если честно, то нет, – наконец ответил он. – Мне нравилось проводить с ней время и секс был действительно хорош. Но мы никогда не обманывали друг друга по поводу того, что было между нами, понимаете? Я встречался и с другими, также поступала и она.

– В твоем досье имеется информация, что около четырех месяцев назад она подала на тебя заявление по поводу избиения, – сказала Эйвери. – Потом она забрала его. Почему? Ты угрожал ей?

– Нет. Мы поссорились и я ударил ее. Достаточно сильно.

– Ты помнишь из-за чего произошла ссора?

– Из-за тупой собаки, – ответил он. – Я ненавижу ее. Кейша приходила с ней и эта шавка вечно прыгала на диван. А она просила меня быть поласковее. Как-то раз она привела ее и попросила выгулять, так как плохо себя чувствовала. Я отказался и эта скотина нассала мне на ковер. Кончилось тем, что я пнул ее. Кейша сильно обиделась, мы начали ссориться, наговорили друг другу много чего и я дал ей пощечину.

– А что насчет других заявлений о насилии в твоем досье? Есть еще два и оба от одной и той же женщины.

– Да, от моей бывшей жены…

– Венц, я хочу, чтобы ты понимал, что я не собираюсь тыкать тебе твоим же прошлым. Я лишь пытаюсь доказать, что ты невиновен. А ты должен понимать, что тон, которым ты отвечал мне и моему напарнику, был слегка подозрительным.

Адам посмотрел на стол. Эйвери заметила как его взгляд забегал из стороны в сторону. Его плечи приняли более расслабленную позу по сравнению с той решительностью и напряженностью, которая была при их первой встрече. Все говорило о принятии им ситуации, он медленно переставал быть тем крутым парнем.

– Один раз я даже попал под суд из-за нее, – сказал он. – Я напился, она начала возмущаться и я толкнул ее на землю. Когда она налетела на меня, то я ударил ее кулаком.

– Поэтому она бросила тебя?

Адам ухмыльнулся и покачал головой.

– Нет. Это я ушел от нее. Она хотела детей, а я был против. Она попыталась заставить меня почувствовать вину и я ушел. Но какое это имеет отношение к Кейше?

– Абсолютно никакого, – ответила Эйвери. – Давай вернемся к делу. Ты достаточно хорошо ее знал, чтобы описать ее обычный день?

– Думаю, да.

– В таком случае расскажи мне, что знаешь. Насколько получится.

Он недоверчиво покачал головой, явно понимая, что вопросы выходили за рамки проблемы.

– Каждый ее день начинался с этой чертовой собаки. Как только она просыпалась, то сразу шла выгуливать ее, еще до завтрака. Кейша работала на дому редактором для какого-то центра. Она не особо выбиралась куда-то. Не считая моего дома и, возможно, бара, она была скорее отшельницей, понимаете?

– У нее был какой-нибудь определенный маршрут для выгула собаки?

– Без понятия. Как только она начинала говорить о ней, я менял тему.

– Когда вы общались последний раз перед тем, как она ушла домой, все было хорошо?

– Да. Все шло очень хорошо. У нас наступил просто прекрасный месяц. Точнее был…

– И я предполагаю, что если она редко выбиралась из дома, то у нее вряд ли было много врагов, так?

– Я о них не слышал.

Эйвери кивнула и постучала пальцами по столу.

– Могу я спросить тебя о личном?

– Почему нет? Ты же в любом случае спросишь, так ведь?

Игнорируя его упрямство, Эйвери продолжила:

– Почему ты не особо расстроен? Ты же понимаешь, что люди воспринимают это с подозрением?

– Да, понимаю. Знаете, возможно я даже плакал, когда услышал новость по телефону. Но что-то в том, как она была убита… Я не знаю. Это как-то нереально, даже грязно, понимаете?

Сказав это, он снова как-то пренебрежительно уставился на стол. Эйвери была уверена, что он годами работал над собственным авторитетом и что сейчас все летело к чертям, в момент, когда он стал уязвим.

«Возможно, именно по этой причине он выглядит таким бесчувственным при сложившихся обстоятельствах».

– Да, думаю, я могу понять тебя, – ответила Блэк. – Боюсь, нам придется связаться с твоим работодателем для уточнения некоторых деталей. Никаких особых проблем, просто это поможет расследованию.

– Делайте, что хотите, – произнес он, все еще глядя на стол.

Эйвери хотела извиниться за то, как его притащили сюда, но прекрасно понимала, что раз уж она заставила его слегка открыться и обнажить свое горе, то лучше оставить его одного.

Она вышла из комнаты для допросов и зашла в помещение для наблюдения. О’Мэлли и Коннелли растерянно смотрели на нее. Рамирес улыбнулся ей, но, похоже, сам не знал, как реагировать.

– И это все? – спросил О’Мэлли.

– Да. Это не наш парень.

– С чего ты взяла? – удивился Коннелли.

– На это есть несколько причин. Если бы он был убийцей, то либо признал это уже сейчас, либо дал намеки. Тот, кто убивает людей подобным способом, жаждет внимания. Более того, Адам Венц не подходит под описание. У него нет никаких мотивов для этого. Обвинения в домашнем насилии в его досье никак не говорят о том, что он может быть убийцей, сжигающим тела.

Эйвери видела, что ее слова постепенно доходят до них. Но она также прекрасно знала Коннелли. Он будет хвататься за Венца до последнего… просто для того, чтобы в А1 кто-то сидел за решеткой в качестве подозреваемого, пока идет охота за настоящим убийцей. Именно так он ощущал себя наиболее эффективным.

– Ты уверена? – уточнил О’Мэлли.

– Практически на все сто. Я ведь была права насчет идентификации личности жертвы, так? Почему же так сложно представить, что и сейчас я не ошибаюсь? И не только в этом, но еще и в том, что мы имеем дело с серийным убийцей?

Два ее начальника смущенно переглянулись и О’Мэлли как-то расстроенно улыбнулся.

– Ладно, Блэк, – произнес Коннелли. – Я еще немного подержу Венца в камере на случай, если он захочет рассказать что-то еще.

– Этого не будет, – ответила она.

– А пока, почему бы вам с Рамиресом не пойти и не доказать твою правоту снова? – добавил он, не обращая внимания на ее слова.

– С радостью, – ответила Эйвери.

Она еще раз взглянула на стекло и ничуть не удивилась, увидев Адама Венца, с закрытым руками лицом, изо всех сил старавшегося скрыть тот факт, что он, наконец, дал волю чувствам и зарыдал.