– Я бы выбрала стать ведьмой, – хмуро взглянула на нее Джиджи. – Как Ольга. Она не жертва.

– Она убийца.

– Как и вы! – перебила Джиджи.

– Так ты тоже хочешь убивать? По ее приказу? Меня вот, к примеру!

Этот вопрос ошарашил девушку. Она уставилась на вампиршу своими большими карими глазами.

– Что? – ухмыльнулась Таня. – Не так уж сильно мы и отличаемся, да?

– Отличаемся, – пробормотала Джиджи и, встав с рюкзака, с досадой добавила: – Жаль, что ты этого не понимаешь.

Она вышла из палатки. Разговор свернул не в то русло, обидно. Джиджи даже не пыталась в один миг переварить то количество новой информации, что ей рассказала вампирша. На это нужно время. А теперь неплохо было бы немного поспать. Днем ей еще помогать прибираться в лагере. Девушка с грустью взглянула на светлеющее небо и, поежившись, побрела в свою палатку.

На рассвете я ушла из лагеря. Бывают такие моменты, когда мне необходимо побыть одной. Я запретила сестрам ходить поодиночке за пределами лагеря беженцев, на себя же мне всегда было как-то наплевать.

Я шла по лесу, по знакомой тропинке, перешагивая торчащие из земли коренья старых сосен. Иногда я сама не своя. Точно зверь, запертый в клетке. Хочется бежать и бежать, неизвестно куда и зачем. Просто душа рвется наружу, отчего все нутро прямо выворачивает наизнанку. Ненавижу это ощущение. Вот в такие-то моменты мне жизненно необходимо уединиться и разложить мысли по полочкам.

Дойдя до болота и проверив радаром местность на наличие всяких тварей, я села на камень на берегу у камышей. Автомат привычно висел на плече, напоминая о реалиях времени. Природа сильно пострадала от ботов. Иногда встречаются целые леса поваленных деревьев, но это ничто по сравнению с выжженными кислотой и огнем лесами северной части Западной Европы и частично Восточной. За год моя группа только раз помогала солдатам Живого Альянса уничтожать крупные скопища ботов. Но большую часть времени мы проводим на территории России, уничтожая кровососов и поштучно ботов.

Я сидела на холодном камне, не опасаясь, что могу простудиться или, что это повредит моему женскому организму. Наверно, каждая девочка слышала от мамы нечто вроде «не сиди на камнях, простынешь, детей иметь не сможешь». Меня давно уже не берет ни одна зараза. Все солдаты Альянса ежемесячно колют себе препарат под названием «MegaL», и я тоже. Не знаю, что за дрянь в этих ампулах, но по слухам при разработках этого препарата погибло несколько добровольцев. Как-то мне на глаза попалась пара бумажек с упоминанием химической формулы этого «витамина». Но имея некоторые познания в области медицины, я таки не сумела разобраться в написанном.

Мы не простываем, не заражаемся никакими болезнями, что периодически вспыхивают в лагерях. Наши кости крепче, и раны и переломы заживают за дни, а не месяцы. Хоть и говорят, что женщина – слабый пол, но женский организм и сам по себе выносливее мужского, а с «лечебным ядом» в пробирке нам и сам черт не страшен. К тому же матерью я становиться все равно не собираюсь, мне можно и на камнях сидеть. В принципе, мне никогда не нравилось детское общество. А если б и собиралась, теперь я вряд ли смогу забеременеть, как и остальные девушки в моей группе. Из-за этих уколов у нас нарушился цикл, месячные приходят не регулярно и длятся день или два. В общем, хорошо, если раз в квартал. За все надо платить.

Когда-то я была простой студенткой медицинского вуза. Собиралась стать хирургом. Я успела побывать всего на пяти операциях. Кстати, я была отличницей, хорошей девочкой. Большинство выпускников-медиков в моем городе работу просто не находили. Хирургов выходило много, а резать было некого. Кто-то открывал частные кабинеты, меняя квалификацию, кто-то уезжал в столицу. Но большинство благополучно забывали про диплом и шли работать туда, где платят больше… или вообще платят. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь. Война все решила за меня. Но знания, полученные за время учебы, не раз пригождались мне. Оперировать не приходилось, только зашивать раны, но в критической ситуации я рискнула бы сделать и это, не смотря на всего три оконченных курса. По крайней мере, я попыталась бы помочь, когда хуже уже некуда.

Я закатала брючину и взглянула на шрам на ноге. Его я получила, когда еще не была в «Дельте», когда «Дельты» вообще не было. Такой же шрам красовался на моем левом запястье. След от зубов тонкой розовой полосой распростерся от кисти до середины предплечья. Вампирская сволочь, найти бы тебя. Тогда я еще не убивала детей этих монстров.

Я расстегнула куртку и достала из-под ворота майки маленький серебряный крестик на шнурке. Я всегда верила в Бога. Но, глядя на то, как умирают невинные люди, дети, волей-неволей задумаешься, почему Он допускает это. Так надо? Но кому? Зачем? За что, в конце концов? Если вампир не блефовал, значит, от моего решения сейчас зависит жизнь невинных людей. В такие минуты ощущаешь себя почти Богом. Но я этого никогда не хотела. Я не готова к этому, никогда не была и не буду. Что мне делать? Встретиться с вампирами, как договорились, или рискнуть? Я сжала крестик в кулаке и засунула его обратно под майку. Помощь высших сил очень скоро мне понадобится.

Посидели, и хватит, надо идти в лагерь. А то теперь тут не только падальщики, но и вампиры шастают. Я поднялась и быстро пошла обратно.

* * *

Была глубокая ночь. На краю поля стояло несколько деревянных домов заброшенной деревушки. Со стороны могло показаться, что война вообще не добралась до этих тихих мест. Здесь и в мирное-то время не было особенно шумно. Деревянные дома стояли близко друг другу, как и бывает в деревнях, их разделяли только небольшие дворики. Позади простирались огромные, запущенные огороды, а прямо за ними начинался лес. Жители деревни давно покинули свои дома. Но в эту ночь дома не пустовали.

Два брата сидели в кухне около растопленной печки и, периодически посматривая на часы, разговаривали. Их лица освещал лишь огонек в печи, погружая остальную часть кухни в темноту.

– Думаешь, с ней все хорошо? – тихо спросил Макс.

– Я надеюсь. Если… – Лекс закрыл глаза. Он не мог даже предположить, что с его маленькой Танюшкой может что-то случиться. – Я убью эту дрянь.

– Я уверен, она жива.

– Но здорова ли? – перебил Лекс, раздраженно взглянув на брата. – Макс, Таня… Наша Таня сейчас у ведьм. Да хрен с ними, с ведьмами! Без приказа главной суки они не укусят. Я уверен, что Валькирия Таню не убила. Но что она могла с ней сделать…

Макс встал и принялся молча бродить по комнате. С минуту он молчал, размышляя о чем-то. Лекс следил за ним, и постепенно его лицо становилось все более недовольным.

– Ты долго тут маячить собираешься? Бесит уже.

– Ты слышал, что Егор рассказал про Валькирию? – спросил Макс, проигнорировав слова брата.

– Что за Егор? – лицо Лекса не выразило и капли интереса.

– Наш посланец.