Сам фургончик был значительно меньше обычной кухни. Но как-то туда набивалось пять-шесть человек и все быстро записывали свои партии. Там было то ли восемь, то ли шестнадцать каналов. То есть какое-то чудовищное, невероятное количество. Мы записывали, сваливали, шли ко мне домой, все это слушали, рождалось еще сорок идей по поводу, что нужно делать завтра, звонили быстро этому, этому, этому, чтобы попробовать это, это, это. И продолжали.

К этому нужно добавить, что стоял фургон напротив гостиницы «Европейская», которая была нашпигована сотрудниками КГБ. Так что проникали туда музыканты по-партизански. Но зато уж и творили там все, что хотели.

Новые веяния, естественно, впитывались не только из музыки и литературы, но и из кино. Только в кино они, скорее, были старыми. У советских цензоров, пропускавших или не пропускавших западные фильмы на наш экран, вкус, несомненно, был, и кино нам показывали хорошее. Но спектр его был довольно узок. Допустим, «В джазе только девушки» знали наизусть, а «Полета над гнездом кукушки» не видели ни разу. И вот в начале 1980-х появляются первые видеомагнитофоны — и группа «Аквариум» начинает смотреть все подряд! Особенно питерские рокеры уважали Брюса Ли. И даже подражали ему по мере сил.

Андрей Тропилло: Когда над головой махается руками-ногами, это не создает хорошей творческой атмосферы. Это даже их самих сбивает с толку. Иногда приходилось говорить:

— Прекратите, ребята! Лучше возьми гитару, поиграй или распойся, потому что поешь все время мимо. Понятно, да?

Причем болели этой каратистской ерундой практически все. Даже Сергей Курехин периодически пытался махать рукой или ногой. Один я не махал, потому что мне это все было глубоко противно… Брюс Ли действительно каким-то образом воздействовал, и рокеры его пытались изображать.

Больше всех, конечно, этим увлекались музыканты «Кино» — тем более что Виктору Цою с его фактурой сам бог велел в чем-то снимать образ Брюса. Но и Гребенщиков в 1983-м выходил на сцену в кимоно и босиком.

А самая большая засада во время сессии была с бас-гитаристами. Их в студии сменилось четверо, хотя бо́льшую часть альбома отыграл приведенный Курехиным студийный басист Владимир Грищенко. Впоследствии он умер от передозировки наркотиков.

Борис Гребенщиков: Ну да, он был из этой несчастной школы музыкантов, которые употребляли какие-то чудовищные химические средства… Сложно сказать, какие именно, потому что ходит — человек и человек. А чем он занимается в свободное от работы время, сказать сложно. Люди долбались какими-то совершенно ужасными вещами. Только нас как-то Бог миловал.

Состав на записи «Радио Африка» подобрался знатный, но не беспроблемный. Основной звездой, кроме Курехина, был виртуозный блюз-роковый гитарист Александр Ляпин. Проблема была в том, что Курехин и Ляпин категорически друг с другом не ладили. И Гребенщикову приходилось как-то их конфликты гасить.

Борис Гребенщиков: Ляпин и Курехин относились друг к другу с уважением. Но они играли настолько разную музыку, что каждый не уважал тот сорт музыки, который играл другой. Сашке Ляпину тогда казалось, что Курехин играет, в общем, не совсем даже музыку, а скорее набор звуков. А Курехин, в свою очередь, ненавидел всеми силами музыку, где много гитарных нот и все остальное. Его тянуло как бы в другую сторону. Они, конечно, могли находиться вместе в студии, но это было эмоционально для меня очень тяжело. Потому что каждый обижался, если другому что-то давали сыграть…

В первый раз Гребенщиков столкнулся с этим еще во время записи предыдущего альбома «Табу». Чтобы передохнуть от постоянной перепалки, затерроризированный БГ выскочил на балкон студии и за пять минут написал, наверно, самую скандальную песню «Аквариума» «Рок-н-ролл мертв».

Впоследствии сами музыканты отмечали, что студийная запись песни не очень удалась — живьем оно выходило куда мощнее.

Борис Гребенщиков: Концертный вариант был, по определению, значительно сильнее. Потому что в студии не было возможности достичь этого размаха. Все записывалось достаточно тихо, достаточно камерно и… сумбурно. Шурка Ляпин был очень недоволен своим соло, хотя я считаю, что как раз он в очень стесненных условиях сделал все, что мог. Вагон, пульт, штекер — играй! И человек за пять минут играет соло, которое такое… вполне эпохальное.

В припеве Гребенщикову подпевают виолончелист Гаккель и флейтист Дюша Романов. Точнее, Гаккель подпевает, а Дюша чаще всего автора забивает и перекрикивает. На концертах это было еще заметнее. Фразу «Рок-н-ролл мертв, а я еще нет» публика запомнила и припоминает ее Гребенщикову по сей день. И цитирует тоже с завидным постоянством.

Вот только один пример — из «Несчастного случая»:

Существуют даже переводы этой песни — например, Джоанна Стингрей пела ее по-английски, а Максим Леонидов — на иврите.

…

Еще одним фирменным знаком «Радио Африка» стало обилие звуковых эффектов. Это был не только треск радиоприемника, но и какие-то колокола, и пение птиц… Казалось бы, элементарные вещи. Но не будем забывать, что никаких звуковых библиотек у музыкантов под рукой не было. Приходилось выкручиваться самим.

Борис Гребенщиков: Живьем у нас не было бы даже возможности записать, поскольку не было портативных магнитофонов. Поэтому что-то я брал с «Ленфильма», где у Курехина были знакомые, что-то из каких-то театров доставал сам Тропилло. В общем, брали, где было возможно.

Существовали в то время и специальные пластинки с записью звуковых эффектов — такими, например, в аналогичной ситуации пользовалась группа «Воскресение». Но в Ленинграде таких не было. Зато у самих «аквариумистов» к тому времени скопилась завидная коллекция этнической музыки. Благо виолончелист Гаккель несколько лет проработал в Доме грампластинок.

Слушалось все, что попадало в руки. Причем слушалось очень внимательно.

Борис Гребенщиков: Боба Марли, и всякое такое. Регги, крайне много «Pistols», «Stranglers»… Ну помимо всего остального «Doors», Джими Хендрикс, это все понятно. И все время появлялось что-то новое. В городе у нас был человек, которого все называли «Панкер», но не потому, что он был каким-то особенным панком, а потому, что у него была огромная коллекция панк-рока на пластинках. Все около него кормились, брали у него все это переписывать.

Панкер и сейчас жив-здоров. В начале 1980-х он записывал альбомы Майка, Константина Кинчева и «Секрета». Именно он придумал Святославу Задерию кличку Алиса, ставшую названием группы, а в последние годы Панкер ведет дела группы «Кукрыниксы». В 1983-м у него можно было найти, например, новый альбом Дэвида Боуи «Let’s Dance» — тот заиграл неожиданно танцевальную музыку и вновь возглавил мировые чарты. Был у него последний альбом группы «Police» — через год их лидер Стинг начнет сольную карьеру. Были «новые романтики» в ассортименте — от «Soft Cell» до «Duran Duran». Естественно, хватало панка типа «Clash». Ну и, конечно, вся дискография «Talking Heads» — начиная с первого альбома.