– Да за это... Да тебя... – распалялся праведным гневом воина-интернационалиста Перчик, – на месяц на губу закатать надо. Негодяй!

– Товарищ прапорщик! Фотоаппарат мой. Я...

– Разговорчики! Советский солдат занимается наживой! Сейчас пойдем – я тебя начальнику гарнизона сдам под арест!

– Не надо, товарищ прапорщик! – совершенно сомлел Руслан и просительно-нелепо пробормотал: – Я... я больше не буду, – и чуть не разрыдался совсем по-детски от стыда и страха перед скорой карой за свой поступок, позорящий высокое звание воина-интернационалиста и так далее.

– Не надо! – вроде бы уже остывал Перчик, – а валюту-то куда девать?! – вновь добавил грозности прапорщик, с отвращением глядя на деньги, зажатые в потном кулаке солдата.

– Может, себе возьмете, а, товарищ прапорщик? – с робкой надеждой на помилование протянул Руслан.

– Я? Себе?! – Перчик чуть было вновь не взорвался в благородном негодовании. – Да ты... – и вновь смягчился. – Впрочем, ладно. Давай сюда. Пожалею тебя, молодого. Но впредь... Сдам сейчас деньги в кассу полка под отчет. Смотри мне, попадешься еще раз, я тебе... Иди.

– Ну, Перчик! – смеялись солдаты. – Ты ему руки целовать не кинулся? Лопух! Послал бы его подальше, он бы и пошел. Под отчет! Сдохнуть можно! Ничего, мы тебя просветим.

Через месяц просвещенный товарищами Руслан уже спокойно и уверенно продал афганцам свое парадное обмундирование, зимнюю шапку и противогаз. Парадку покупали охотно – полушерстяная одежда, шапку – ясно. А вот на какой ляд афганцам противогаз, так никто и не смог понять до конца войны. Отчитываться за казенные вещи было просто. Парадка в Афгане только и нужна, когда демобилизуешься. Уходишь на дембель – с молодым поделись. Ты ему – свой жизненный опыт, он тебе с глубоким уважением – свою парадную форму. Остальное спишут, как утерянное в бою, или еще придумай что-нибудь. Тем более что с Перчиком можно было решить любые интендантские вопросы без занудства, допросов, за небольшую сумму в чеках или афошках. Солдаты им были довольны, он имел от этого свой небольшой доход, и за то прощали его любимый фокус, который он проделывал с неопытными, подлавливая их на торговле с афганцами и до смерти пугая.

Закрывали глаза. Ничего, терпимо. На дембель «упаковаться» Перчик поможет. Если доживешь до дембеля. А повезло, дожил – домой повезешь купленные на вырученные от продажи хорошие импортные вещи. Классные швейцарские часы, шикарный магнитофон, модные джинсы, можно и куртку или плащ из тонкой лайковой кожи. Да мало ли может себе позволить человек с капиталом? Главная задача – потом суметь протащить все это через границу, где пограничники, таможенники, патрули всяческие обобрать норовят. Так вот, чтобы «раскрутиться» да поиметь все это, отчаянные головы продавали все: керосин, бензин, водку, если имелся канал получения, патроны, автоматы, гранаты – все, что в большинстве случаев приводило к печальным последствиям. Арест, суд военного трибунала, дисбат или тюрьма. Весельчаки надували афганцев, скорее, для развлечения, чем из корысти, «продавая» танки или батареи парового отопления. Операция не сложная. При строительстве или ремонте гарнизонных капитальных зданий (что вообще то было достаточно редко) снимали батареи, заменяя старые радиаторы на новые.

Радиатор, закрепленный в помещении, нагревает обычная горячая вода, поступающая в него по трубам. Откуда это может знать афганец, живущий практически в пустыне? В тех частях, где это можно было, железную «гармошку» наполняли кипятком, закупоривали и, пока горячая, продавали какому-нибудь бедолаге.

– Смотри! Пробуй! Что, хороша? Забирай, увози. Зимой тепло будет, дрова не нужны. Только смотри, осторожно обращайся!

Если кто-то приходил с жалобой – остыла, ругали:

– Тебя же предупреждали! Вот, взял и сломал!

Меняли, и уезжал несчастный, увозя в арбе «шайтан печку».

Шла и другая торговля. Продавали доски от упаковочных снарядных ящиков, брусья от авиационной бомботары и целые ящики.

Афганцы с удовольствием брали идеальные первосортные звонкие доски от ящиков из-под нурсов, ящики из многослойной фанеры, из-под другой армейской всячины, куски жести от вертолетных контейнеров.

Вскоре Руслан сам смеялся над своими нелепыми страхами, над новыми неопытными продавцами, которые под грозный окрик Перчика отдавали ему вырученные «афошки». Более того, через некоторое время Руслан подружился с прапорщиком и стал помогать ему в некоторых торговых операциях. Однажды Руслан рассказал Перчику, что его так сильно испугало в день знакомства.

Фотоаппарат, который Руслан всучил афганцу, старенький «Вилия-авто», имел одно-единственное достоинство. Встроенный экспонометр. Афганцу так понравилась дергающаяся, как живая, от солнечного света стрелка, что он не увидел невосполнимый недостаток. Объектив фотоаппарата давно уже надломился, и Руслан укрепил его аккуратно пластилином. Во время торга старался не выпускать аппарат из рук. Наконец, когда афганец протянул деньги, Руслан закрыл футляр и отдал камеру. Тут бы скорее исчезнуть, но черт поднес хитрого прапора, который исподтишка следил за торгом.

– Вор у вора дубинку украл, – утирал слезы смеха Перчик. – Ты бы видел себя со стороны! В штаны не наложил? Это тебя Бог наказал!

Эх, знали бы они, как их обоих вскоре Бог накажет с помощью фотоаппарата!

Те, у кого была возможность, подторговывали, и довольно успешно, водкой. В первое время за бутылку можно было получить тысячу афгани. Понемногу Руслан «упаковывался», покупая в кантинах Газни вещи. Выбирал качественные шмотки, торговался с афганцами за каждый афгани, набрал «каламов» – чернильных ручек с золотым пером, парфюмерии мужской и женской, часов и теперь подбирался к трехкассетному монстру «Шарп», сияющему никелем и черным пластиком и стоящему столько, насколько выглядел. Так хотелось домой его привезти! Но дорогой, собака!

Когда Руслан поделился своей мечтой с Перцем, тот предложил:

– Слухай сюда, военный. Я наладил дорожку в соседнюю крепость к «зеленым». Там есть один старший офицер – капитан по-ихнему, так вот он забивал уже вопрос о покупке водки. Предложил покупать постоянно. Платить будет сразу по восемьсот афошек. Это за оптовые поставки. В розницу невыгодно: пока одну продашь – позеленеешь, страху натерпишься, а остальные выжрешь от расстройства, что такая продажа.

Договорились сегодня же вечером пойти в крепость и взять с собой пробный ящик. Да и что в самом деле сложного? Минут пятнадцать туда, как стемнеет, это с грузом. Полчаса – там, пять минут назад – налегке. Делов то! Риска – ноль, бабки – пополам! И Руслан «затарился» через своих землячков водкой. Из самой столицы – Кабула – привезли.

Пошли, когда уже совсем стемнело. Сумочка – мечта оккупанта. Руслану подумалось, что в нее можно при желании и Перчика упаковать. С красно-синими полосами по бокам, изображением самолетика, надписью «Аэрофлот» и тридцатью бутылками водки внутри.

Прошли через вертолетные площадки, обошли темную громаду танка и через неширокий язык пустыни добрались до ворот крепости. Часовой в воротах обалдело отдал честь входящим в крепость шурави, тем более что они козырнули первыми, в кои-то веки, почти строевым шагом, с тяжелой-то сумкой, промаршировав в ворота. Затем юркнули в прохладу коридора и быстро прошагали к той двери, которую указал, Перец.