– Может, выпьем? – предложила Кэрри Эн.

Он непонимающе уставился на нее. Она искала в его лице героя своего головокружительного курортного романа, думала, стоит ли пригласить его в номер, и вообще, понимает ли он хоть слово из того, что она говорит…

– Мортен, – проговорил он.

– Кэрри Эн, – ответила она, предположив, что Мортен – это имя, а не «отстань от меня» по-норвежски.

– Я не женат, – вдруг сказал он.

– Что?

– Я НЕ ЖЕНАТ. – На этот раз более отчетливо.

Началась следующая песня. Но не успели Кэрри Эн и ее нордический партнер сплестись в объятиях, как между ними проскочили «Гоу-гоу герлз», исполняя ритуальный танец. Последняя девушка в веренице повертела задом под носом у кавалера Кэрри Эн. И он с готовностью присоединился к цепочке.

– Ты его упустила! – негодовала Яслин. – Он ушел!

– Ну как он? – горя от любопытства, спросила Речел.

Подруги Кэрри Эн даже больше, чем она, готовы были смотреть сквозь пальцы на их явную несовместимость, лишь бы Кэс снова нашла вторую половинку.

– Не знаю. По-английски ни слова не знает, – сказала Кэрри Эн. – Хотя нет. Это не совсем так.

Он сказал по-английски три слова, – призналась она.

– Какие же? – нетерпеливо спросила Яслин. – Какие три слова?

– Я не женат, – ответила Кэрри Эн.

– Хм-м. Надо же, подготовился перед отъездом. Еще шнапса? – предложила Яслин.

– Хорошая идея.

Аксель стоял в углу пляжного бара, и ему казалось, что перед ним ожила картина Брюгеля. Полуголые тела на танцполе. Вакханалия и излишества. В центре пляжа Жиль танцевал грязные танцы с двумя девчонками из Лиона. Утром они улетают во Францию. И сегодня ночью наверняка пополнят черный список Жиля.

Аксель тоже был бы не прочь отправиться в постель. Только в одиночестве. Но в тот вечер была его ночная смена. Он должен был бодрствовать и быть трезвым, пока последний из гостей не вернется в номер. Одной из его обязанностей было проследить, чтобы гости пошли по дорожке, ведущей в отель, а не свернули в противоположную сторону, к морю. Алкоголь и Эгейское море – смертельное сочетание.

И похоже, англичанки, которых в то утро Аксель встречал в аэропорту, больше всех нуждались в присмотре. Одна из них вообще рухнула с табурета – блондинка с кудрявыми волосами, которая напомнила ему скульптуру Пикассо из двух спичечных коробков и куска бечевки, которую он когда-то видел в Париже. В какой-то момент Аксель запаниковал, подумав, что она могла размозжить череп о барную стойку и придется применить знания о первой помощи. Но она захихикала, поднялась на ноги и даже еще раз изобразила падение для подруг.

Дура. Но я не должен их презирать, напомнил себе Аксель. Это приличные, порядочные, трудолюбивые люди, которые приехали в «Эгейский клуб» расслабиться. Некоторые (например, Аксель) расслабляются, читая умные книги по философии. Другие (гости «Эгейского клуба») напиваются до потемнения в глазах. И это не значит, что они плохие. Вовсе нет…

Бесполезно. Аксель не мог убедить себя. Он ненавидел их всех, до последнего.

С отвращением сжав зубы, он сел в тени и закурил сигарету. Когда же эти бездушные поганцы отправятся спать?

Кэрри Эн разбудило странное пульсирующее ощущение в противоположных частях тела. Голова раскалывалась от бесплатного пива. А копчик болел как косвенное следствие выпитого. Она смутно припоминала, как свалилась с барного табурета и приземлилась на копчик, только потом обнаружив, что мягкий на вид песок в пляжном баре насыпан тонким слоем поверх твердокаменного бетона. Теперь, даже сев на постели, она завыла от боли.

Кэрри Эн поплелась в ванную осмотреть синяки – закусив губу, чтобы не стонать при каждом шаге. Зря старалась. Яслин и Речел не слышали даже собственного храпа (который, как обнаружила Кэрри Эн, был похож на рокот реактивных самолетов при взлете). Относительно негромкий крик боли их бы не разбудил.

В тусклом свете ванной Кэрри Эн изучала в зеркале свое лицо. Да, такого она не ожидала. Она ехала в Турцию с намерением всю неделю читать книги и пить минеральную воду. Хотела, чтобы все заботы нового одинокого образа жизни улетучились из мыслей, а морщинки, вызванные этими заботами, разгладились. Но шесть бутылок бесплатного пива повисли под глазами тяжелыми мешками. Если вчера ей было не тягаться со шведскими близнецами, то сегодня им вообще нечего беспокоиться о сопернице из Лондона.

– Я никогда, никогда не буду больше пить, – сурово внушала Кэрри Эн своему отражению.

Шесть бутылок пива – и норвежский страховой агент показался таким красивым, что можно было лечь с ним в постель. Только вот Кэрри Эн сейчас выглядела далеко не красавицей. Осталось лишь благодарить Бога, что она так и не переспала с норвежцем, а то бы сейчас смотрела на его лицо на своей подушке – только трезвыми глазами!

Итак, вводится новый режим. По меньшей мере шесть дней она будет каждое утро делать зарядку, читать поучительные книги и есть здоровую пищу… Вернувшись к кровати, чтобы найти что-нибудь из одежды, Кэрри Эн с отвращением наткнулась на полупустую коробку шоколадных пенисов. Один из подарков Речел на девичник, который вызвал немало смеха: стоило Кэрри Эн разгрызть шоколадное яичко, как Яслин заявила, что конфеты не годятся тем, у кого аллергия на орешки. И сегодня утром как никогда хотелось чего-нибудь сладенького. А шоколадные члены оказались на удивление вкусными…

– Нет. – Она выкинула оставшиеся конфеты в мусорку. На этой неделе – только очищение организма и самосовершенствование. Она идет на прогулку.

Может, всего один шоколадный пенис? Набраться энергии и погулять побольше!

Кэрри Эн выудила завернутое в фольгу великолепие из мусорной корзины. Конфеты были в порядке, если не считать нескольких волос, которые Речел вчера вечером счистила с щетки…

– О боже, – прошипела Кэрри Эн. Вот до чего она дошла! Ест шоколад из помойного ведра! Она бросила конфеты обратно в мусорку, накрыла их пустой пачкой из-под сигарет и высыпала сверху содержимое пепельницы. Теперь даже любовь к шоколаду не позволит ей выкопать конфеты.

– С кем ты разговариваешь? – раздалось бормотание с одной из кроватей.

Речел проснулась.

– С конфетами, – ответила Кэрри Эн. – Забудь. Спи дальше.

Речел перевернулась на другой бок и послушно уснула.

Кэрри Эн вышла на прогулку, чувствуя себя несчастной, но, по крайней мере, горевать ей предстояло среди фантастической красоты. На больших клумбах между бунгало росли острые листья алоэ вера, кактусы и незнакомые деревья с красными, малиновыми, розовыми и оранжевыми цветами. Вроде они называются мимоза. В каждом окне цвела прекрасная бугенвиллия, падая каскадом с деревянных рам, словно пена из бутылки с шампанским. Вокруг бассейна и вдоль пляжа высились тенистые сосны и ракитник. Вдалеке по неровным вулканическим склонам угрюмо брели карамельного цвета коровы.