Помимо столовой на карте были обозначены тренировочные площадки с номерами «один» и «два», причём та из них, что была обозначена как вторая, находилась в аккурат на кладбище. Огюст моргнул и решил, что, видимо, при перечерчивании карты что-то сбилось. Ну кто же станет устраивать полигон на кладбище? Впрочем, внутренний голос задумчиво сообщил, что он бы ничуть не удивился, но молодой человек предпочёл к нему не прислушиваться. Также на карте были указаны общежития — мужское и женское — сад, болото, лечебница, конюшня и библиотека.

Решив, что ему уже почти всё равно, Огюст не стал переодеваться и, тяжело поднявшись со стула, вышел из комнаты, провожаемый не то сочувствующими, не то насмешливыми взглядами трёх пар жёлтых глаз.

В коридоре было тихо, из-за закрытых дверей не доносилось никаких звуков, словно все обитатели комнат затаились по углам и старались не подавать даже слабых признаков жизни. Лишь за одной дверью Огюсту послышались какие-то глухие удары, но проверять, что там происходит, он не решился. Молодой человек вышел на крыльцо, накинул на голову капюшон и побрёл в сторону главного здания, в качестве которого выступал старинный замок.

Когда утром отец привёл его сюда порталом, Огюст был в такой ярости из-за отцовского решения, что даже не обратил внимания на то, куда, собственно, прибыл. Сейчас же он стоял и молча рассматривал уходящие в серое неприветливое небо шпили башен, суровый, но удивительно гармоничный облик мощного здания.

– Это старый замок, хотя, конечно, и не самый древний в Терейе, – неожиданно раздался за спиной голос, и Огюст, не ждущий уже ничего хорошего, нервно обернулся.

На него доброжелательно смотрел миловидный парнишка примерно его лет, который был ему смутно знаком: наверняка они виделись при дворе, просто вращались в разных компаниях. Имя юноши Огюст, всегда занятый исключительно своей особой, вспомнить, естественно, не смог.

– Я виконт Бенджамин Шелдон, – сообразив, что Огюст его не вспомнил, улыбнулся тот, – мы виделись несколько раз на праздниках, просто у тебя была своя компания, а у меня — своя. Но тут, судя по всему, нам придётся общаться теснее. Ты куда-то шёл?

– Я Огюст Стендридж, – в свою очередь назвал себя сын казначея, вежливо кивая Бенджамину: наконец-то он встретил хоть кого-то, равного ему по статусу. – Ты тоже будешь учиться в этой тюрьме?

– Почему ты так называешь академию? – в голубых глазах виконта плеснулось изумление. – Я сюда наоборот очень стремился, всё сделал для того, чтобы отец меня сюда отправил. Здесь же преподаёт сам великий Теодор Холверт! Учиться у него — счастье для любого некроманта!

– Так ты на некромантию сюда поступил? – Огюст с сомнением оглядел хрупкую фигурку своего собеседника. – Как-то ты на некроманта не очень похож…

– Вот и я не поверил, когда увидел лорда Холверта! – просиял юный Шелдон, – но ты себе просто не представляешь, что он может! Поддерживать одновременно несколько воплощённых призраков — это просто невероятно! Я абсолютно счастлив, что смогу учиться у него.

– А ты распорядок видел? – мрачно поинтересовался у восторженного виконта Огюст. – Это же издевательство! Я никогда в жизни не вставал так рано, – неожиданно для самого себя признался он, – я иногда в это время только ложился. И тренировки — зачем мне они? И вообще — не нужна мне боевая магия, и никакая не нужна!

– Рано вставать я тоже не люблю, – со вздохом признался Бенджамин, – я обычно по ночам или читал, или сочинял стихи. И тренировки тоже… не самая сильная моя сторона…

– А ещё… – начал Огюст, но не успел договорить, потому что внезапно на дорожке, ведущей от женского общежития, появилась девичья фигурка в пышном розовом платьице. Молодой человек смотрел на неё и не мог поверить своим глазам: он никогда в жизни не видел столь очаровательного существа. Золотые локоны незнакомки были скреплены заколкой и украшены белоснежным бантом, из-под платья виднелись маленькие ножки, обутые в шёлковые туфельки, а невероятные синие глаза сияли улыбкой.

Девушка подошла к ним и молча посмотрела снизу вверх, неожиданно внимательно и серьёзно, потом прикоснулась изящной ручкой сначала к рукаву куртки Огюста, а потом к руке Бенджамина. На мгновение прикрыв глаза, она словно прислушалась к чему-то, а потом весело улыбнулась сначала сыну казначея, а потом и виконту Шелдону. Затем это волшебное видение сделало несколько шагов в сторону и исчезло в пушистом белом облачке, которое растаяло сразу после того, как девушка в него шагнула.

Бенджамин

Бенджамин, задохнувшись от охватившего его восторга, смотрел, как в воздухе медленно тает пушистое облачко, в котором исчезла симпатичная девушка. Призрак! В самом центре академии, не ночью, да ещё такой плотный, словно живой! Явно очень сильный, это невооружённым глазом видно. Это же не академия, а просто сплошной праздник какой-то!

Когда виконт всеми доступными и недоступными способами добивался, чтобы отец отправил его именно сюда, он и помыслить не мог, что Академия Последнего Шанса окажется настолько потрясающей. Ему было достаточно того, что её ректором был сам Теодор Холверт — некромант, о котором юный Бенджи столько слышал от своего старшего брата. Тому выпало немыслимое, с точки зрения Бенджамина, счастье учиться в университете на одном потоке с будущим ректором. Юноша просто извёл брата вопросами о ректоре, просил по десять раз пересказывать одни и те же истории, чем довёл обычно спокойного стихийника до бешенства.

Некромантом младший сын графа Шелдона решил стать ещё в детстве, когда несколько раз от корки до корки прочёл сборник страшных историй «Ночь под кроватью», который кто-то подарил ему на праздник Середины Зимы. Призраки, нежить, нечисть, пентаграммы, зловещие слова заклятий, торжество силы некроманта над могуществом не-жизни — всё это вызывало у виконта чистейший незамутнённый восторг. Решение было принято, и юный Бенджамин начал методично обыскивать фамильный замок на предмет призраков, чтобы на них потренироваться и испытать пару заклятий, выписанных из той же самой книги со страшными историями.

Но то ли в замке Шелдонов не было призраков, то ли нездоровый энтузиазм младшего графского отпрыска их распугал, но ни одного привидения парнишка не обнаружил и мгновенно убедил себя в том, что это он — будущая звезда терейской некромантии — нагнал на них страха.

Отец сначала относился к увлечению младшего сына с иронией и определённой снисходительностью, но исключительно до того момента, как Бенджамин начал отказываться от нормальной одежды, забив шкафы в своих комнатах рубашками, брюками и плащами радикального чёрного цвета. И всё бы ничего, но паршивец повадился и к гостям выходить в таком виде, так что некоторые гостьи графа, обладавшие особенно тонкой душевной организацией, пугались и не рисковали задерживаться, что самого графа раздражало и порой злило.

Дальше стало только хуже: к чёрным одеждам добавились всевозможные странные предметы, которые томный и демонстративно мрачный виконт повсюду носил с собой. Граф был абсолютно убеждён, что ни череп какого-то грызуна, болтающийся на шнурке, ни перья чёрного ворона, торчащие из светлой шевелюры Бенджи, ни отполированная годами трость с головой какого-то чудища вместо набалдашника не являются обязательными деталями костюма молодого аристократа. К этому безобразию добавлялась щедро присыпанное белой пудрой лицо и густо подведённые чёрным глаза.