Среди других наставников Терри был заместитель редактора Джонни Хау, невысокий коренастый мужчина, настоящий эксперт по умению прятать грязные шутки в самом невинном тексте. Он прозвал Терри «Стидом» в честь резвого чудака из телесериала «Мстители»; а его высокий худощавый коллега Кен «Багси» Берроуз сурово обходился с ошибками и старался внушить молодым репортерам важность соблюдения сроков и необходимости вовремя сдавать свой материал при любых обстоятельствах. Позднее Берроуз будет петь Терри дифирамбы на страницах Bucks Free Press, в частности, в 1992 году он написал: «Не вызывает сомнений, что у Терри с самого начала был талант. Он обладал выдающимся умом». Хау и Берроуз по старой традиции вместе обедали в пабе и выглядели при этом как британские Лорел и Харди[43]. Жизнь в Bucks Free Press никогда не была легкой. Молодые репортеры сразу приступали к работе, от них требовали, чтобы они выполняли все, что им говорили, и обязательно имели собственную пишущую машинку, в крайнем случае купили подержанную у компании и платили за нее по частям из еженедельного жалованья. Верная Imperial 58, приобретенная Терри двумя годами ранее на деньги за первый напечатанный рассказ, дала ему возможность вырваться вперед. Работать приходилось много, часто по вечерам и выходным, причем стажерам доставались самые скучные и трудные задания. Пратчетт обнаружил, что проводит много времени в местах, где полно старых, немало повидавших на своем веку мотоциклов, часто общается с коронерами, ему приходилось посещать встречи местных советов и заседания судов; брать интервью у жертв ограблений и нового председателя клуба «Ротари», а также описывать выставки цветов. По четвергам, после того как газета выходила в печать, всем вменялось заполнять шипы, традиционную систему сортировки: на каждом письменном столе стояли настоящие металлические шипы, на которые нанизывали ненужные заметки и копии – так, чтобы в случае необходимости их было легко найти. С одной стороны, скучная работа[44], но важная для молодого человека, пытающегося понять, как организована жизнь газеты. Терри сочинял короткие детские рассказы для чтения на ночь, и ему часто приходилось дописывать их дома, доводя до совершенства к утру понедельника. Кроме того, он учился по выходным и вечерам, которые проводил в НСПЖ, познавая журналистскую этику и закон о клевете и пытаясь подобраться поближе к требуемой норме в стенографии – сто слов в минуту по методу Питмана, чтобы успевать записывать то, что говорилось на заседаниях суда[45].

Это была работа, пусть и не слишком хорошо оплачиваемая, но Терри получал опыт, оттачивал инстинкты и этику, которые еще не раз послужат ему в будущем. Он быстро узнал, что не имеет права на отсутствие вдохновения в момент приближения срока сдачи текста. Он также научился достойно принимать редакторскую правку, что, возможно, куда полезнее.

Однако его обучение выходило далеко за рамки познания профессии. Он учился понимать людей. Местная газета – это существенная часть любого сообщества, она погружена в жизнь на всех уровнях. Терри знакомился с деятельностью местной полиции и властей, собственными глазами видел, как горожане переживают трагедии и радость. У него появлялся необычный новый опыт – например, от коронера он узнал о кончине старика, сгоревшего вместе с рисовым пудингом в духовке; или историю о жителе Беконсфилда, который без всякой на то причины объявил себя городским глашатаем, и людям так понравилась его идея, что он получил официальный статус и ему купили форму. Терри взял интервью у приятной пары, каждый вечер наблюдавшей путешествие по небу к горизонту некоего НЛО, а в результате выяснилось, что это было заходящее солнце. Каждая новая история чему-то учила Терри, он постоянно узнавал новые вещи о странных свойствах людей. Иногда наибольший интерес вызывал он сам, как в той горестной истории, когда ему пришлось описывать крушение микроавтобуса в день наступления Нового года – ужас, окрашенный заслуживающим порицания возбуждением, что его посетил безошибочный проблеск интуиции, – в результате оказалось, что в катастрофе погибла младшая сестра другого стажера. Когда Терри об этом узнал, ему захотелось запереться в туалете и смеяться до упаду, потому что иногда жизнь бывает такой абсурдно жуткой, что смех остается единственным способом сбросить напряжение.

Bucks Free Press оказалась средой, в которой подросток Терри Пратчетт получил возможность процветать и развиваться. Он освободился от мелочной школьной опеки, занимался делом, казавшимся ему интересным и важным, кроме того, ощущал, что каждый день понемногу растет. Работа журналистом всю жизнь была серьезным источником гордости для Пратчетта. Он почти всегда упоминал о ней, когда давал интервью, часто используя свой опыт, чтобы поддевать и дразнить журналистов, которых отправляли на встречу с ним. И отказывался от разговора, если у него возникало ощущение, будто они подталкивают его к определенным выводам относительно поклонников, критиков или наград, показывая, что он прекрасно понимает, что они стараются создать собственную историю. Ведь он не раз поступал так сам.

Терри считал, что журналистика должна быть праведной. Она представлялась ему творческим процессом с определенной целью, позднее он видел в нем роль автора: ты превращаешь факты и мнения в сгустки понятных слов, заставляешь прочитать их как можно большее количество людей, и, в идеальном случае, тебе еще и платят. Новая роль означала и определенные обязательства как в отношении людей, так и правды. Позднее он описывал диковинное ощущение силы, возникавшее, когда у него в руках появлялись карандаш и блокнот, он понимал важность влияния и ответственность перед нетерпеливыми читателями, власть, которой одновременно гордился и опасался, что не заслужил.

Терри Пратчетт был журналистом по природе. Он уверенно завершил ученичество и стал полноправным членом команды Free Press в поворотном в его судьбе 1968 году.

Немногим ранее он познакомился на вечеринке с Лин Первес, студенткой, которая изучала иллюстрирование в престижном Лондонском университете искусств. Лин родилась в богатой семье. Ее родители построили бунгало[46] в шикарном районе Джеррардс-Кросс, в то время как Терри все еще оставался провинциальным мальчишкой из Форти-Грин. Отец Лин, Р.Ф. Первес, был инженером-электриком и секретарем местной церкви. В интервью The Times в 2011 году Терри сказал, что классовое различие придало их роману привкус «Леди и Бродяги». Его жалованье стажера не давало ему возможности произвести на Лин впечатление во время ухаживания; у него хватало денег, чтобы отвезти ее в ресторан на такси, к примеру, но только не от собственного дома до дома Лин. Он заказывал такси к бунгало Первесов, после чего мчался туда на стареньком мотоцикле, который прятал в поле за углом, где оставлял еще и кожаную куртку, и отправлялся к Лин в своем лучшем костюме. После ужина в ресторане он отвозил девушку домой на такси, затем просил свернуть за угол, расплачивался с таксистом и ехал домой на мотоцикле. Лин и ее родители так и не узнали о его хитростях.