Сила датчан была надолго сломлена. Тогда, вероятно, славяне захотели воспользоваться их слабостью, и началась многолетняя война. По рассказу Саксона Грамматика, славяне, после многих незначительных действий, решились, наконец, на великое предприятие и с огромными силами проникли в Ютландию. Но и на чужой земле они не догадались поставить себе начальника и, действуя вразброд, были разбиты. Поражение, видно, вразумило их, и они избрали себе вождя. Затем успехи их были огромны. Через Малый Бельт они переплыли в Фионию и победили там датчан. В Ютландии было также несколько сражений, и славяне одолевали везде; за несчастным королем датским Сивардом осталась одна Зеландия; все прочие части его королевства, Ютландия, Фиония, и, разумеется, нынешний Шлезвиг, были в руках славян. Сын Сиварда, Ярмерик, и две дочери попали к ним в плен; дочери были проданы, одна в Норвегию, другая в Германию, где они нашли супругов, которые их купили, а Ярмерик достался королю славянскому Исмару (Весмиру?). На датчан была наложена славянами дань в отплату за ту, которую те некогда брали со славян. Потом, однако, Ярмерик, убив Исмара и убежав из плена, освободил свое отечество, а через некоторое время знаменитый витязь и король датский Рангар Лодброк (в середине VIII в.) опять подчинил себе, по словам саг, славян и властвовал над Рейдготией и Виндландией, которые, после его смерти, будто бы достались в удел одному из его сыновей. Впрочем, саги говорят об этом так коротко и отрывочно, что весь их рассказ о Рагнаровой Рейдготии более похож на повторение истории Гаральда Гильдетанда, нежели на настоящее народное предание[20].

О великом походе балтийских славян на Ютландию после Бравалльской битвы, которое у Саксона Грамматика представлено с таким редким беспристрастием, долго помнили, должно быть, все ляшские ветви, как об общем торжестве. К нему, вероятно, относится предание, о котором рассказывает польский летописец Кадлубек, приписывая этот подвиг полякам, или ляхам в тесном смысле. «Заморские страны, говорит он, были также свидетельницами их побед. Они покорили не только все народы по эту сторону моря, но и Даномалхийские (т. е. Даномаркские, Датские) острова: одолев сильные их войска в морском сражении, они проникли до крайних пределов этих островов и подчинили себе весь тамошний народ. Короля Канута[21] они сковали, а Датчанам дали на выбор, или платить дань, или одеться в женское платье и зачесывать волосы по-женски, в знак «бабьего» бессилия. Но пока те спорили о выборе, их заставили принять и то, и другое». В этом замечательном предании, несмотря на сказочный его вид, очевидно, сохранилась народная память о великом поражении датчан, и о временном покорении славянами Ютландии и близлежащих островов. Только оно, разумеется, должно быть отнесено не к полякам, которые не могли иметь столкновений с датчанами и никогда не ходили по морю, а к ближайшим их родичам, ляхам прибалтийским.

Таковы свидетельства народных преданий о давнишних столкновениях балтийских славян с их соседями, немцами и скандинавами. Трудно решить, до какой степени достоверны рассказы Саксона Грамматика и скандинавских саг о завоеваниях датских королей на славянском Поморье, но несомненно свидетельство датчан и поляков о бывшем когда-то необыкновенном распространении балтийских славян на западе: оно подтверждается многочисленными их поселениями в самых отдаленных краях, в западной Германии, в Голландии и даже в Англии.

После того как балтийские славяне одолели пришлые дружины, которые их так долго угнетали, и приобрели себе на Поморье полную свободу, не могло не быть для них поры сильнейшей предприимчивости и расширения. Может быть, она и настала вскоре после Аттилы, когда везде еще продолжалось наступательное движение славянских племен, сообщенное им гуннским завоеванием; может быть, и позже, в VII в., когда южные соседи балтийских славян, чехи, уже образовав могущественную державу под властью Само, первого государя славянского, сломили силу аварскую и отбились от франков, и когда напор славянского племени на юг и запад возобновился сильнее прежнего. Как бы то ни было, главные поселения балтийских славян в западных землях уже достоверно существовали в VIII в.

Значительнейшие из этих поселений шли, очевидно, с моря. Их основали велеты (лютичи), первые мореходы в славянской семье. Близ восточной оконечности нынешней Голштинии, в земле Вагрской, первая их стоянка, в морских походах на запад, обозначается именем города Лютикенбурга[22] (теперь Lutjenborg). Когда-то, видно, лютичи заняли это место у вагров, своих соплеменников.

Далее мы встречаем весьма древние поселения славян на северо-западной оконечности Ютландии, на берегу Скагеррака; но нельзя сказать утвердительно, какому племени они принадлежали, велетам или бодричам с ваграми, были ли они заняты с моря или сухопутным нашествием, и находились ли в связи с мимоходным покорением Ютландии, о котором только что было сказано. Мы знаем об этом славянском поселении только по названиям местностей: северо-западная часть Ютландии называлась в старину Woendlesysoel, теперь Wendsysel, т. е. селение вендов, и заключала в себе волости Woendlefolkhoeret и Winoebioerghoeret; жители назывались Woendelboer, у латинских писателей Vandali; до сих пор там существуют города Wester-Wandel, Oster-Wandel, Winabiorg, (т. е. Виндский город).

Гораздо определеннее известия о колониях велетов в Голландии. Важно свидетельство знаменитого англо-саксонского писателя (начала VIII в.) Беды Преподобного, который говорит, что (около 700 года) мажордом Пипин назначил св. Виллиброрду местом для епископского престола новообращенной им страны фризов, «свою славную крепость, которая называется у тех народов древним именем Вильтабург, т. е. городом вильтов, а на языке галлов Trajectum (Утрехт)». Кроме того, есть Голландская летопись, которая очень часто упоминает о поселениях славян вильтов (т. е. велетов) между фризами и нижними саксами в северной Голландии и Гельдрии, и о постройке около Утрехта (Ultrajectum, Trajectum) славянской крепости Вильтенбург. Эта летопись, правда, составлена в XV в. и исполнена всяких баснословных рассказов; но без сомнения, основанием для нее послужили народные предания и поверья, и отчасти древние памятники; к тому же в XV в. велетов давно не существовало, и далеко уже было то время, когда славянские ветви жили в западных краях Европы; значит, Утрехтский летописец не мог прийти к мысли о поселениях велетов близ устьев Рейна, если бы не знал о них по народным преданиям Голландии. Замечательно в его рассказе, что голландские славяне обитают там с самых древних времен и, хоть воинственны, но живут в ладу с окружающими фризами и саксами: эти три народа избирают себе общих вождей, и славянский город Вильтенбург является у них как бы столицей. К несчастью, из невнятного повествования Утрехтского летописца нельзя вывести никаких заключений о делах и судьбе местных славян. Он сообщает нам определенно только два-три события, и то самых бесцветных, именно, что король франкский Дагоберт (в начале VII в.) покорил фризов и славян-вильтов, разрушил Вильтенбург и укрепил город Trajectum (Утрехт); что Пипин Геристальский, полностью подчинив своей власти Славонию (т. е. фризскую) и Голландию, превратил их в область, которая получила название восточной Франции; что св. Виллиброрд (тот самый, о котором приведено выше свидетельство преподобного Беды), освятил церковь «у древнего Славенбурга, что теперь Vloerdingen»; наконец, он уверяет, будто бы св. Бонифаций, знаменитый проповедник христианства в западной Германии, послал (в 702 г.) 30 священников и дьяконов в Славию (т. е. землю славян во Фризии) обращать язычников, и потом сам пришел туда, убедил некоторых, но вскоре погиб с товарищами мученической смертью от тамошнего народа. Другие сказания приписывают его убиение собственно фризам; мы не беремся решать, ошибся ли Утрехтский летописец, или прочие источники смешали славян, обитавших во Фризии, с настоящими германскими фризами.