– Отличный метод, – пряча ехидную ухмылку, похвалил Гарстен, – я тоже иногда пользуюсь.

– Мы согласны, – с укоризной глянув на сестрёнку, серьёзно произнёс парнишка и вдруг как-то сник.

Илли встревоженно проследила за его взглядом, но не обнаружила никого, кроме спешащего к ним мажордома. И лицо у сеньора было крайне взволнованное. Так вот кто проявил к сиротам неположенные слугам доброту и сострадание, поняла девушка.

– Сеньор Дортилли, – когда сеньору оставалось до них ещё несколько шагов, опережая мажордома, обратилась к нему сеньорита секретарь, – я наняла посыльных, будьте любезны, выделите им комнаты. Желательно поблизости друг от друга. И прикажите служанкам подобрать временную одежду, костюмы я сегодня закажу у портнихи. Ещё скажите поварам, чтоб кормили посыльных в столовой для слуг в любое время, когда они обратятся. Строгого распорядка, боюсь, у них не будет.

– Слушаюсь, сеньорита финансист, – припомнил её вторую должность мажордом, – сейчас будет исполнено. Вы спрашивали про служанок: за Млатой мы послали, она на выходной отправилась в ваше поместье, а Тана уже прибирает в покоях сеньориты Энлиры.

– Спасибо, Дортилли, жаль, вы не сказали мне, что отправили за Млатой, я бы хотела увидеться со своей целительницей. Но надеюсь, она сама догадается приехать.

– Она не приедет, – куда-то в пустоту отстранённо сообщил командир, – сейчас самая пора собирать травы.

– Ну, значит, я сама туда съезжу, – не стала настаивать Илли и оглянулась на необычно молчаливую Лиру. – Тогда можешь проводить нас в столовую.

И, сделав вид, что сироты её больше совершенно не волнуют, Илли подхватила под руку сестру и направилась к лестнице.

– А теперь, Гарс, расскажи нам всё и подробно, – отпустив подававшую обед служанку, повернулась к другу Илли. – Должна же я знать, как разговаривать с фаворитками и о чём.

– Расскажу, – пододвигая суп, вздохнул он, – но можно сначала поем? Сегодня как-то не успел нормально позавтракать.

– Папа тоже всегда так говорит, когда хочет придумать ответ, – буркнула приготовившаяся слушать Лира и взяла ложку. – Но вообще дворцовая жизнь мне пока не понравилась.

– А кто ваш папа? – вежливо осведомился полковник, и Лира внезапно развеселилась.

– Можешь говорить мне «ты», когда, разумеется, это не вызывает у публики шока, всё же я тебя спасла от смерти. А папу зовут граф ле Трайд, и он у нас с Илли один на двоих.

– А мать?

– Ух, какой он шпион, – в шутку пожаловалась сестре Лира, – всё сразу знать хочет. И мать у нас одна на двоих. И вторая тоже на двоих.

Лукаво поглядывая на задумавшегося командира, она принялась за еду, не отвлекаясь больше на разговоры.

– А кормят тут как на убой, – вздыхала она через полчаса, – начинаю подозревать, что жизнь во дворце совершенно не для меня.

– Почему? – Полковник, исподтишка всё это время изучавший девушку, озадаченно приподнял бровь.

– Ну, это же и ежу ясно. Растолстею, стану некрасивой…

– Поел? – Илли не дала Гарстену придумать ответ на это заявление сестры. – Рассказывай про детей.

– Илли, если честно, рассказывать особенно нечего. Это я виноват. Инг сказал – четверо комедиантов, и нужно было исполнить в точности. Но они подошли с объяснениями, упросили. Я пожалел детей, они в труппе недавно, ещё не совсем пропитались отравой бродяжьей жизни.

– Если ты не прекратишь морочить мне голову, я перестану с тобой дружить. С каких это пор за то, что совершил добрый поступок, нужно считать себя виноватым?

– Илли, я не о добром поступке, а о дворце. Это же не приют. И у всех здесь есть дело, даже у их друзей. Те полдня развлекают сеньор и эльфийку, а детей в гостиную не пускают, вот они и слонялись по залам без дела. Прислуга, конечно, их жалела, баловала, ну и разговоров они наслушались… вот и осмелели. Слишком быстро… Общение с актёрами даром не прошло. А два дня назад Ромилла встретила их в приёмном зале, они принесли котенка и бегали от него с бечевкой. Лично я тоже наблюдал, и мне было смешно, каюсь. Тут детей не бывает, всё строго. А от них как-то светлее стало. Ну а на Ромиллу они почти налетели, она остановилась и начала читать им нотацию. Нет, по сути, она была права, но голос такой неприятный… вот Луиса её и передразнила. Комедианты говорят – у неё дарование, будет когда-нибудь лицедейкой… Но до этого далеко, девчонке всего десять. Брат на два года старше. Ну, я отвлекся. Ромилла меня вызвала, обвинила, что я натащил во дворец невоспитанных детей, и велела отправить их в приют. А они в приют не хотят, потому что их мать, умирая, наказала держаться вместе. Дала им адрес родственницы, они и пошли. Но у них узелки с вещами отобрали какие-то жулики, а все деньги и адрес были там. Вот и скитаются.

– И ты их отправил? – заинтересовалась сеньорита.

– Отправил. Посадил в повозку и велел кучеру отвезти в Бредвил к одному моему знакомому. Объяснил, что они поживут у него, пока у лицедеев закончится контракт, потом пусть сами решают, куда идти. Я послал письмо ещё одному другу, он занимается определением сирот в приличные семьи. Но они по дороге от кучера сбежали. Разумеется, мы искали… но не нашли. А вот каким образом они проникли во дворец, собираюсь спросить у Дортилли. Думаю, он знает.

– Гарстен… – подумав, глянула на него Илли, – ты, конечно, обязан выяснить, где у нас в заборе дыра… но давай никому не будем говорить, что это сеньор Дортилли их провёл или провез обратно во дворец. Это мы с Лирой, когда сюда ехали, встретили на дороге детей и предложили им работу. Вот с нами они и приехали… к дальней калитке.

– А вы прошли через дальнюю калитку? – мгновенно заинтересовался офицер.

– Конечно, нет, – насмешливо фыркнула Лира. – Неужели ты ещё не понял, что я путница?

– Подозревал, – кротко признался Гарстен, – но лучше всё же знать наверняка. Тогда мне понятно, почему в ответ на моё сообщение о приходе Илли вестник появился уже через десять минут.

– Как интересно, – протянула Лира, изучающе рассматривая подозрительно скромную физио-номию воина, – а прочесть, что в нём было, нам нельзя?

– Можно, – так же кротко сообщил Гарстен и, достав из кармана скрученное в трубочку послание, вручил сеньорите секретарю.

Кандирд ожидал возвращения Бенгальда со сжигающим душу нетерпением. Всё, что говорила Илли про приёмных родителей, наставницу и сестру и что казалось ему таким далёким и нереальным, внезапно слишком резко приблизилось, оказалось подлинным, серьёзным и даже настораживающим. Он вдруг припомнил, как любила своих родителей сеньорита, как строго следовала их советам и дорожила их мнением. Вспомнил и по-новому оценил рассказ Бенгальда о том, как она плакала, когда поговорила с ними через зеркало. И только теперь вполне осознал, о чём именно предупреждал его третий принц, рассказывая про это свидание.