Это была пятница, на работу Людмиле на следующий день идти не надо было, и, недолго думая, мы решили отметить мое пусть и маленькое, но все же новоселье. Мы сходили на базар, купили большую рыбу и наготовили разных блюд. Потом пришли несколько подруг Людмилы с мужьями, и у нас получилась веселая вечеринка.

Наступившие выходные были почти полностью в нашем распоряжении, и мы впервые смогли говорить спокойно и без спешки. Обсудили, наконец, теперь уже наше общее дело, которое привело меня в Черкассы. Ничего определенного, правда, Людмила не сказала. Поговорили, насколько фенилацетон опасная вещь и как сложно его вывезти с заводского склада, чтобы никто ничего не заметил. Людмила пообещала, что начнет узнавать, как это лучше сделать, и попробует договориться с разными ответственными людьми, без помощи которых нам не обойтись. Я события не торопил и не спрашивал, когда точно удастся что-то сделать. Пока все зависело только от Людмилы, а мне оставалось полностью на нее положиться.

Людмила переехала жить ко мне. По будням она пропадала на работе, а я бездельничал — гулял, читал книги. Почти все вечера и выходные проводили вместе — ужинали с коллегами Людмилы в ресторане, ходили в театр, на концерт, раз съездили на пикник к ее знакомым на дачу на берегу Днепра. Что именно Людмила делала, чтобы достать нужный мне товар, я толком не знал. Она лишь иногда говорила, что встречалась по этому поводу с каким-то нужным человеком, но я с расспросами не приставал. Так прошло две недели, и однажды — это был снова выходной — Людмила меня ошарашила.

Мы с ней о чем-то говорили, как вдруг она хитро посмотрела на меня и назвала полное имя моего отца. От удивления я прямо раскрыл рот. В моем паспорте этого написано не было, а сам я, хоть и рассказывал Людмиле много о своей семье и прошлой жизни, имя отца, естественно не называл. Все люди о своих родителях говорят просто как об отце и матери. Я спросил, откуда Людмила это узнала. Тут-то и выяснилось, чем же она на самом деле все это время занималась.

Как оказалось, до меня на Черкасский химкомбинат приезжало много иностранцев, которые тоже интересовались фенилацетоном и даже самим амфетамином, который из него можно сделать. В Европе много специалистов знали, что до 1992 года завод официально производил эти вещества. Но, как рассказала Людмила, после неприятностей, которые случились у завода в 1996 году из-за истории с контрабандой фенилацетона, они к этому товару стали относиться очень осторожно и каждого, кто им интересовался, внимательно изучали. Начальник службы безопасности комбината был бывшим офицером КГБ и через знакомых всегда проверял таких гостей. И все, кто приезжал за фенилацетоном до меня, оказывались, по мнению начальника заводской охраны, ненадежными партнерами. Выяснялось, что кто-то состоял на учете в Интерполе, кто-то ранее был судим за наркотики или как-то связан с полицией. Иметь дело с такими людьми Людмила и ее коллеги опасались. Любой из них мог находиться под контролем полиции. А если такой клиент попался бы на контрабанде опасных веществ с завода, или, что еще хуже, на изготовлении с их помощью наркотиков, в тюрьму попало бы много людей.

За две недели, что прошли с моего приезда в Черкассы, как рассказала Людмила, ее коллеги тщательно меня изучили — узнали про прошлое и, как я понял, понаблюдали, как я живу и чем занимаюсь в городе. В итоге они решили, что я не подослан спецслужбами и, поскольку раньше не имел неприятностей из-за наркотиков, вряд ли вообще нахожусь в поле зрения полиции, а значит, не представляю опасности. Так я получил разрешение не только купить нужный мне товар, но и узнать, как можно делать фенилацетон и даже сам амфетамин.

С этого дня у нас с Людмилой началась активная работа. Вернее, работали в основном она и ее коллеги, пытаясь втолковать мне премудрости химии и разных технологических процессов, а я лишь учился. Для начала Людмила рассказала, какие вещества нужны для производства нужного мне продукта и какими способами его можно получить. Как выяснилось, сам амфетамин на комбинате изготавливали еще с 1964 года, и с тех пор там было наработано даже несколько разных технологий его получения. Людмила познакомила меня с начальником заводской лаборатории — стройной интеллигентной пятидесятилетней женщиной. Она рассказала, что есть и другие интересные разработки по производству амфетамина, многие из которых придумал один американец российского происхождения, и дала интернет-адрес, где можно было с его идеями ознакомиться. Впрочем, поначалу я в них ничего не понимал.

Людмила и завлабораторией занимались со мной, как со школьником. Они принесли из заводского архива множество папок с документами, где были описаны разные, в том числе и секретные, технологии производства амфетамина и других сходных веществ. Мне изучать эти бумаги было интересно. Иногда я как ребенок радовался, когда делал для себя очередное открытие, поняв, как и почему одно вещество получается из другого. Хотя давалась эта наука мне очень трудно, и Людмила с заведующей лабораторией здорово намучились, объясняя, что молекулярная структура конечного продукта может зависеть от самых разных вещей — соотношения исходных веществ, температуры, давления и прочих условий химической реакции. Когда я наконец более-менее освоил теорию, меня отправили на практику. Людмила и ее коллеги водили меня по цехам, показывали разное оборудование — центрифуги, вакуумные насосы, огромные емкости из особо прочного стекла — и рассказывали, для чего оно нужно и как действует. Так я проучился два месяца.

За это время я познакомился с коллегами и друзьями Людмилы, которые составляли довольно большую и жизнерадостную компанию. У многих были дачи на берегу Днепра, у некоторых лодки, и по выходным, а иногда и просто после работы, все дружно выезжали на пикники или гуляния по реке. После того как я прошел устроенную коллегами Людмилы проверку, я стал полноправным членом этой компании и с огромным удовольствием принимал участие во всех праздниках и вечеринках. Мне тогда казалось, будто я каким-то чудесным образом попал в мир, описанный в первой половине шолоховского романа «Тихий Дон». Был конец мая — начало лета, самое романтическое и волнующее время: все женщины были красивые, теплые и всегда готовые на приключения; темпераментные люди постоянно флиртовали, заводили новые романы, интриговали, кто кого получит. Постоянно кто-то за кого-то воевал — и мужчины, и женщины. Но при этом обходилось без ссор и скандалов, и все оставались между собой очень дружными и гостеприимными. Я старался не отставать в этих играх от других, и, хоть и состоял при Людмиле верным спутником, иногда мне удавалось развлечь и себя, и всю компанию.

В городе был стриптиз-клуб, где по вечерам танцевали пять очень красивых молодых женщин. После приезда в Черкассы, когда наш с Людмилой проект только начинался и я маялся от безделья, пару раз я заходил в этот клуб, но долго не задерживался, и меня там не знали. Но однажды, когда я уже проходил курс «химического ликбеза», у Людмилы и ее коллег на заводе появились какие-то срочные дела, и часть дня у меня оказалась свободна. От нечего делать я пошел выпить кофе и заглянул в тот стриптиз-клуб. Зал был почти пустой, на подиуме танцевали девушки. Принимая у меня заказ, официантка по моему акценту поняла, что я иностранец. Поскольку такие посетители, как я понял, в клубе бывали очень редко, через некоторое время девочки стали подсаживаться за мой столик с расспросами, а я не возражал.