– Там, кажется, обычно по три… – с некоторым сомнением ответила Анна.

– Ну ладно, пускай будет три. Я начну! Вопрос номер один! Что ты делаешь в Литл-Овертоне?

Это была всем забавам забава. Анна набрала побольше воздуха в грудь и рассказала, как ее вместо школы отправили сюда, к Пеггам, поскольку доктор Браун решил, что ей это будет полезно: она, мол, слишком худая и все такое.

На лице Марни читался жгучий интерес, поэтому Анна рассказала ей про «тыдажеинепытаешься» и о том, что миссис Престон беспокоилась о ее будущем.

– И не только в том дело, – докончила она. – Они не знают, что я знаю, а я догадалась: это еще и потому, что им хочется малость от меня отдохнуть. Им со мной типа непросто.

– Ой, вот ведь как! Но ты точно уверена? Я знаю, так кажется иногда, но на самом деле все вовсе не так…

– Нет, я точно знаю. Я тебе когда-нибудь расскажу, как я поняла… но не сегодня. Сейчас ведь моя очередь? – Марни кивнула, и Анна спросила: – Сколько у тебя братьев и сестер?

– У меня? – Марни даже удивилась. – Ни одного. А почему ты решила, что у меня есть братья и сестры?

– Что, ты правда единственный ребенок? – изумленно переспросила Анна.

Она чувствовала немалое разочарование: а как же толпа мальчишек и девчонок в синих джинсах и свитерах? Она была настолько уверена, что они тоже имеют прямое отношение к Болотному Дому…

Марни легонько подтолкнула ее локтем:

– А что? Одной меня тебе уже мало? И вообще, что за вопрос?

Анна засмеялась:

– Ну, я как-то сразу решила, что у вас там большая семья…

– В некотором смысле так оно и есть. – Марни принялась загибать пальцы. – Я, потом Лили, Этти, Нэн, мама с папой… – Она поколебалась, добавила: – И Плутон.

Глаза у нее как-то странно потемнели, и Анна быстро спросила:

– Плутон – это кто?

– Не жульничай! Мой черед спрашивать! Вопрос номер два: ты тоже у родителей одна?

Анна задумалась. Считался ли Рэймонд? Он ведь не брат, не кузен… вообще не родственник.

– Типа того, – ответила она наконец.

– Типа того?

– Сама не жульничай. Мой черед! Кто такой Плутон?

Марни неожиданно посерьезнела.

– Это наш пес… Вот что, я тебе секрет расскажу. Я его на самом деле терпеть не могу! Он огромный, черный и временами свирепый! Он в конуре большей частью живет. Папа сказал, что он мне будет добрым приятелем, а какой он приятель? Я котенка хотела, такую пушистенькую пусечку, чтобы на коленях держать, но папа говорит – зато Плутон будет дом сторожить, когда его самого нету… Щенком он был еще ничего, хотя все равно большой и грубоватый, но сейчас он просто ужасен! Только представь, он сырое мясо ест, гадость какая! Ты не говори никому, но, честно, я его даже боюсь… – Марни содрогнулась, но веселье тотчас вернулось к ней. – Снова мой черед, верно? Расскажи, как это – у Пеггов жить?

Анна открыла было рот… и с изумлением обнаружила, что… не помнит. Наверное, оттого, что думала над ответами Марни и гадала: не лай ли Плутона она время от времени слышала вечерами. Жить у Пеггов? Она в самом деле не помнила, все как-то вылетело из головы, стерлось, словно тряпкой со школьной доски. Марни, наполовину призрачная Марни, вдруг сделалась куда реальнее Пеггов. Вот странно!

Она искоса посмотрела на Марни: та, похоже, в ожидании ее ответа сама замечталась о чем-то. Она сидела на кормовой банке, обхватив руками поджатые колени, ее лицо было в тени.

Анна сделала еще попытку. Она обязана вспомнить хоть что-то про Пеггов, вспомнить и рассказать Марни. Анна закрыла глаза. Постепенно проявилась буфетная, чайник на плите, а за дверью – кресло Сэма с разошедшимся швом на уголке… Пегги и их коттедж снова обрели плоть. Анна с облегчением открыла глаза…

…И никого не увидела. Марни исчезла. Анна была в лодке одна.

Она вскрикнула и вскочила, суденышко заходило ходуном. Сзади тут же прозвучал испуганный шепот:

– Анна, ты что? Ты где? Куда ты подевалась?

– А я думала, это ты подевалась! Что ты там делаешь?

Марни стояла позади нее на берегу. В длинном белом платье, в окружении высоких тростников, в лунном свете, струившемся на светлые волосы, она в самом деле казалась гостьей из волшебной сказки. Она подошла ближе, и Анна увидела: у Марни испуганный вид.

– Ну ты даешь! – сказала девочка на берегу. – Зачем было вот так сбегать? Я уже тебя искать пошла. Думала, ты в тростниках спряталась! – Она ухватилась для равновесия за руку Анны и перебралась назад в лодку. – Анна, милая, не делай так больше, ладно?

Ее голос звучал почти умоляюще.

– Но я не… я никуда…

Марни уселась и сложила руки на коленях.

– Не отговаривайся. Ты меня одурачила. Так нечестно! Я тебя спросила, ты не ответила. Сбежала куда-то, спряталась…

– Вот в чем дело! – сказала Анна. – Только я не убегала. Ты меня спрашивала про Пеггов, про то, как у них живется… Ладно. Сейчас расскажу. Это… ну…

И умолкла, смутившись. Она снова забыла. Во дела!

Марни весело рассмеялась:

– Ну и ладно, забудь. Если уж на то пошло, какое мне дело до твоих Пеггов? Я даже не знаю, кто они такие. И вообще, глупый вопрос был. Давай о чем-нибудь более насущном поговорим. У тебя часы есть?

– Нет, а что?

– Я думаю, скоро надо бы возвращаться. И так уже поздно было, когда мы отправились. Поймут еще, что я вышла… Может, я грести сяду?

Анна кивнула. Они поменялись местами и сообща вытолкали лодку из камышей на чистую воду.

– Ты еще последнего вопроса не задала, – напомнила Марни.

– Да, но я не сумела ответить на твой. – Анна все еще недоумевала.

– Ладно! Это все чепуха. Я тебе другой вопрос задам. Ты где живешь?

– В Лондоне, – быстро ответила Анна. – На Элмвуд-Террас, дом двадцать пять.

Марни кивнула с одобрением:

– Ну хоть это помнишь! Теперь задавай свой последний!

Анна мысленно пробежалась по длинному списку вопросов, которые ей хотелось задать. Может, спросить Марни об этом платье? Нет, она, наверное, пришла с какого-то взрослого сборища. О семье? Да ну, там все равно одни взрослые… А вот признание Марни, что она побаивалась собственной собаки, ее в самом деле заинтриговало. И в конце концов она спросила:

– А ты еще чего-нибудь боишься? В смысле, кроме всяких очевидных вещей вроде землетрясения?

Марни серьезно задумалась.

– Грозы немножко боюсь, если сильная. И еще… – Она обернулась и посмотрела через поля, где одиноким часовым высилась ветряная мельница, слегка содрогнулась и добавила: – И еще вон той штуки временами боюсь.