Вот честно! Он не скалился, не усмехался и не язвил. Просто стоял в дверном проеме, засунув руки в карманы брюк, и мило улыбался. Со стороны девчонок послышались восторженные вздохи и охи, что и вынудило меня прийти в себя и вспомнить, наконец, кто передо мной стоит.

– Сказал?! А теперь можешь проваливать, – изрекла, беря с кресла футболку. Смотря пристально на Белецкого, я не торопясь надела ее, заметив, как заблестели его глаза.

– Нам нужно поговорить, – проговорил он охрипшим голосом.

– Нет, – ответила, забирая с кресла рюкзак.

– Нужно! – с нажимом повторил Дан, после чего посмотрел на девушек. Они без лишних слов поняли, что от них требуют, и уже через минуту в гримерной мы остались одни.

– Предательницы! – крикнула им вслед перед тем, как Белецкий закрыл двери. – Что тебе нужно?

– Поговорить, – ответил он, пожимая плечами.

– По-моему, мы уже пытались это делать, и насколько помню, у нас ничего не получилось.

– Да, и знаешь почему? – спросил Дан, приближаясь.

– И почему же? – спросила, почувствовав, как от волнения вспотели ладони.

Остаться наедине с ним в замкнутом пространстве было глупой идеей. Не знаю, что задумал этот псих, но явно ничего хорошего.

Но тогда почему стою и жду продолжения? Неужели играет обычное любопытство? А может, что-то другое?

– Мы неправильно начали наше знакомство, – ответил он, останавливаясь всего в шаге от меня.

– С чего вдруг такие изменения? – недовольно смотря на него, спросила, продолжая хмуриться и чего-то ждать.

– Просто понял, насколько мы одинаковые, – ответил Белецкий, хватая меня за предплечье и притягивая к себе. И прежде чем я успела хоть как-то на это отреагировать, он впился мне в губы жадным поцелуем.

Его горячие губы были напористы, и в то же время они умело возбуждали, вынуждая отдаться страсти. Руки Дана, что крепко удерживали меня ранее, в какой-то момент стали ласкать, медленно пробираясь под футболку. Бессмысленные попытки вырваться, которые я предпринимала ранее, вмиг растворились. От чувств, что неожиданно завладели телом и разумом. Я позволила себе на мгновение позабыть, кто стоит рядом, ласкает, целует…

Белецкий оторвался от моих губ, когда нам обоим стало нечем дышать. Прислонившись к моему лбу своим, он пытался отдышаться. Прикрыв глаза, я пытаясь как можно дольше сохранить незнакомые ранее чувства. Тишина, царившая в комнате, нарушаемая нашим дыханием, казалась нереальной.

– Всегда хотел понять, каково это, – тихим охрипшим голосом произнес Дан.

– Что именно? – спросила, посмотрев на него.

Момент нереальности и блаженства был упущен, стоило только открыть ему рот. Все попытки прогнать неприятные ощущения, что рождались при виде Белецкого, канули прочь. Странно, что поцелуй с ним мне понравился. И я не слукавлю, если скажу, что хочу продолжения.

– Целовать девушку с пирсингом, – ответил он усмехнувшись.

Мне не понравилась его ухмылка. С трудом верится, что он решил пойти на перемирие, даже не смотря на то, что вошел сюда вроде как с мирными намерениями.

– Ну, и как?

– Ничего необычного, – сказал Белецкий, пожимая плечами. – Могло бы быть и лучше…

Я пристально смотрела на него и не могла понять, что могло произойти за столь короткий промежуток времени. В то, что его ненависть и желания придушить меня просто так исчезло, никогда не поверю. Тогда что?

– М-м-м-м… – протянула, поджимая недовольно губы. Прищурив глаза, я некоторое время думала, как бы проверить, насколько его слова правдивы. – Знаешь, мне тоже всегда было интересно…

– Что именно? – спросил Дан, ничего не подозревая.

– У золотой молодежи яйца тоже золотые?

– Что?! – непонимающе переспросил он, намереваясь отступить от меня.

Вот только вместо ответа я лишь сильнее к нему прижалась, а после вскинула колено и ударила его в пах.

– Сука… – прохрипел Белецкий, хватаясь за пострадавшую гордость.

– А, нет, вполне себе обычные, – сказала, усмехнувшись, после чего взяла с кресла сумочку и все же покинула комнату, продолжая улыбаться. Столько лесных слов, что летели мне в след, я давненько уже не слышала.

Даниил

Я честно старался игнорировать звонок в дверь, не желая видеть незваных гостей в столь ранее время. Но когда в нее стали тарабанить, все же нехотя поднялся с кровати. Постанывая и держась за голову, я проклинал вчерашний вечер, выпитый алкоголь и одну очень неприятную особу.

После того, как эта паршивка врезала мне между ног, думал, что догоню и прибью ее. Но стоило только выйти их комнаты, как наткнулся на насмешливый взгляд Кира. Ему не надо было ничего говорить, поскольку взгляд друга говорил лучше любых слов. В глазах друга стояло превосходство, ведь он предупреждал меня. А еще, там было что-то вроде облегчения, словно он был рад такому исходу.

Разозлившись окончательно, я решил плюнуть на все и напиться, желая, чтобы все проблемы испарились в выпитом алкоголе. Но как показывает практика, это мало помогает, к тому же, порой прибавляет парочку других проблем.

– Да иду я, иду, – проворчал, когда в дверь начали снова тарабанить. – Кому там неймется?! – спросил, открывая двери. – Мама?!

Женщину, представшую передо мной, трудно назвать матерью. Сестрой, подружкой, знакомой, но не матерью. Куча пластических операций, ежедневные походы в салоны красоты делали свое дело. Шикарные белоснежные волосы, уложенные в аккуратную прическу, нежный макияж и стройная фигура сбивала с толку, не позволяя определить настоящий возраст женщины.

– А кого ты ожидал увидеть? – проворчала она, отодвигая меня в сторону и проходя в квартиру. – Очередную свою девицу? – спросила откуда-то из недр моей квартиры. На ее замечание закатил глаза, понимая, что это утро хуже уже быть не может, но я ошибся. – Я рада, что не застала здесь какую-нибудь прости…

– Мама!

Она может считать девиц кем угодно, но проститутку в свою постель я никогда не затащу. Даже если буду ужасно пьян.

– Что мама?! – откликнулась родительница. – Лучше приведи себя в порядок, негоже расхаживать в таком виде при родной матери! Да и отцу вряд ли понравится, что ты прогулял занятия из-за очередной попойки.

– Отец тоже здесь? – настороженно спросил у матери, находя ее в гостиной.

– Да, у нас к тебе серьезный разговор.

– Что на этот раз? – усмехнувшись, поинтересовался, прислоняясь к дверному косяку.

В последний раз они вот так же заявились ко мне в Лондон с серьезным разговором, и как итог, теперь я здесь. Известие о болезни отца, конечно, печально, на я-то каким боком должен из-за этого страдать?