— Но искры из глаз брызнули!

— А Павлик в это время бежал?

— Бежал. А Гуляев в него из ружья!.. С первого выстрела, точно в сердце!..

— Ну, с десяти метров трудно промахнуться, — кивнул Фомин.

— Так он не промахнулся.

— Дальше что было?

— Дальше я спрашиваю: «Что ж ты, мужик, наделал?» А он смотрит на меня, глаза таращит… — Пыжов рукой указал на труп Гуляева. — Понял, что натворил. Допер!..

— И застрелился?

— Ну да… Ружье к земле приставил, навалился на него, рукой до курка… до спускового крючка дотянулся… Я к нему, хотел остановить!..

— Опоздал? — усмехнулся Родион.

Неплохо Пыжов придумал. Оказывается, в момент выстрела он пытался остановить Гуляева. Рядом с ним находился, так что, если вдруг на одежде обнаружатся микрочастицы пороховых газов и брызги крови, объяснение тому есть. Так же, как следы соприкосновения с землей на прикладе. И ведь следователь поверит Пыжову. И Родион мог бы ему поверить, если бы выслушивал сейчас первую, а не третью версию случившегося. В первой Пыжов отключился после удара, а когда пришел в себя, увидел два трупа. То есть события происходили без его участия. По второй версии Гуляев сначала расправился с Павликом, а затем набросился на самого Пыжова, но по какой-то причине стрелять не стал. Причину Родион решил не выяснять, все равно ведь соврет. А на расхождения в показаниях Пыжову лучше не указывать. И без того ясно, что парень хитрит, выкручивается, фактически на ходу приближая свою трактовку событий к более-менее достоверной. Изобличая ложь, Родион всего лишь настроит Пыжова против себя, заставит его закрыться. И даже может потребовать адвоката. И это при том, что Фомин не располагал уликами против него.

Только замечания, только домыслы.

— За руку даже схватил! — фантазировал Пыжов. — А он все равно выстрелил.

— За какую руку? — спросил Родион. — За правую, за левую?

— Ну а какой он на спусковой крючок жал?…

— Так, может, это вы подтолкнули его? Может, Гуляев уже передумал, хотел убрать палец с пускового крючка, а тут вы!..

— Да нет, не подталкивал я, — нахмурился Пыжов.

— Но за руку-то схватили! — Фомин пристально смотрел Илье в глаза.

— Да нет, всего лишь коснулся…

— А перчатку где потеряли? — намеренно резко переключился с одной темы на другую Родион.

— Перчатку?! — опешил Пыжов. — А-а, перчатку!..

— Вы ее так и не нашли?

— Да черт с ней, с перчаткой!..

— Может, когда падали, уронили?

— Когда падал?

— Так вы же на какое-то время потеряли сознание. Ну, после того как Гуляев вас ударил.

— Да нет, не терял я сознание. Просто упал… Да и как упал, на руку.

— Где вы упали?

— Да не падал я, — занервничал Пыжов.

— Руку подставили?

— Да, руку подставил…

— Где?

— Здесь…

Пыжов подошел к орешнику, показал, где стоял Гуляев, когда бил его, где находился он сам. И где на руку упал, показал. Даже как падал, показал. А в этом месте жухлая трава негусто покрывала землю, Пыжов мог испачкаться. Грунт глиняный, а у него на рукаве ни кусочка грязи, только мокрое пятно. И брюки не в глине. А он не мог упасть так, чтобы не коснуться штаниной земли. Это сейчас он мог показать, как мягко приземлился, — в замедленном темпе, осторожно, обдуманно.

— А вы в перчатках были?

— Ну да, тогда в перчатках…

— А какая у вас осталась, правая или левая?

— Правая или левая?… — Пыжов медленно, неуверенно вытащил из кармана перчатку, которая оказалась левой.

Но так на левую руку он и упал. Но перчатка относительно чистая, нет на ней глины. И даже травы. Фомин незаметно усмехнулся. Надо было Пыжову обе перчатки выбросить.

— А может, и без перчаток был, — осознав свою оплошность, заявил Пыжов.

Фомин вздохнул. Так хотелось сказать все, что думает он о Пыжове. И предложить рассказать правду о том, как он убивал Гуляева. Возможно, после того, как тот застрелил Павлика. Но ведь не расскажет. А чистые перчатки — доказательство так себе, курам на смех. Вернее, адвокатам. Следователя нужно ждать, криминалистов, заключения экспертизы, от этой печки уже и плясать.

Оперативному он позвонил сразу, едва только убедился в наличии трупов. Группа уже, возможно, в пути, а Скорокова все стоит над телом Павлика. Взгляд уже вменяемого человека, но много в том взгляде горечи, а по щекам текут слезы.

Фомин подошел к Маше, взял ее за плечи, мягко сдвинул с места, задав направление.

— К шлагбауму давай, группу надо встретить.

Скорокова хлюпнула носом, смахнула слезу и направилась к сторожке.

— Маша, ты держись! Не раскисай! — бросил ей вслед Пыжов.

— Красивая! — сказал Родион, без всякого стеснения провоцируя Илью на откровения.

Вдруг это Пыжов застрелил Павлика из-за несчастной любви к Маше. Предположение из области фантастики, но в жизни всякое случается.

— Красивая… — не стал отрицать Пыжов.

— Давно ее знаешь? — спросил Фомин, обращением на «ты» создавая видимость неформальной обстановки и рассчитывая на то, что Илья расслабится. Еще бы сигарету предложить, но так он же не курит.

— Ну, как знаю… — замялся Пыжов.

— По имени называешь?

— Называю.

— Знаешь, что Маша свой человек в тылу врага.

— А кто враг? — Пыжов улыбнулся, как будто услышал неудачную шутку.

— А когда мы Кальмара с Алтайцем разыскивали, были врагами.

— Ну, когда Кальмара… А сейчас-то вы мне верите? — Пыжов посмотрел Родиону прямо в глаза — в надежде на положительный ответ.

— Да как-то понять не могу, падал ты или нет, а в целом… Правда Гуляева хотел остановить?

— А кому скандал нужен? Это ведь мы виноваты, что Гуляев застрелился.

— Кто мы?

— «Быстрый Дон».

— Это, конечно, хорошо, что ты о корпоративной политике думаешь… Кого на место Павлика могут выдвинуть?

— В смысле на место Павлика?

— Я так понимаю, в вашей корпоративной системе он отвечал за район, за терминал. Кто-то же должен его заменить.

— Это не ко мне.

— Павлик раньше с тобой работал у Смальцева в охране, верно?… А потом и тебя к нему отправили. Замом, наверно?

Возможно, Пыжов претендовал на место Павлика, поэтому пристрелил его, как только представился случай. А ведь случай очень даже подходящий. Насколько Родион понял, Павлик и Пыжов были вдвоем, когда на них вышел Гуляев. Забор вокруг терминала надежно ограждал от посторонних взглядов. Да и не видно с места преступления никакого забора: далеко. Свидетелей может и не быть. Пыжов действительно мог застрелить Гуляева — со зла и на больную после удара голову. А потом, глянув, что свидетелей нет, уложить и самого Павлика, чтобы занять его место, в том числе и в постели с Машей.

— Ну, как замом…

Похоже,