– Так! – окинул бумаги взглядом и наконец-то посмотрел на меня поверх очков.

Словно школьница в кабинете директора, замерла, положив руки на коленях.

– Сразу к сути, – скрепил руки замком, положив их перед собой поверх макулатуры.

– Раз украденная сумма до сих пор не найдена, то истец предлагает разрешить дело, выплатив им двадцать миллионов. И ваш муж отделается условным сроком.

– Двадцать миллионов? – кажется брови мои улетели к линии роста волос на голове.

– Да. В противном случае они собираются требовать максимального срока заключения, – говорил быстро, чётко, без сантиментов.

– Где ж я возьму такие деньги? Я и квартиру уже заложила, чтобы оплачивать ваши услуги, экспертов и полеты в Москву, – от озвученной суммы у меня всё внутри оборвалось и подступила тошнота.

Никогда и ни за что мне не достать даже десяти миллионов. Родители конечно, помогали с деньгами, но они о большей части расходов даже не подозревали. Да и обирать их до нитки, как-то совсем не входило в мои планы. Но продукты, одежду для детей и какие-то мелочи для дома, принимала с благодарностью.

– Ульяна Андреевна, это единственный вариант вызволить Павла Борисовича. Подумайте, может удастся что-то сообразить.

– Хорошо. Спасибо, я подумаю,– покинула офис адвоката.

Выходила из здания, ничего не видя и не слыша вокруг себя. Встреча на которую были такие надежды, скинула меня обратно в самую пропасть отчаяния, откуда не выбраться. По мне будто проехались катком. Раздавили и оставили лежать мокрым пятном на асфальте. Где же мне взять такие огромные деньги?

Шагая по лужам, дошла до лавочки, медленно опускаясь на холодное дерево. Нужно распутать клубок из мыслей. Вибрация телефона, назойливо жужжала в сумке, мешая сосредоточиться. Звонивший не собирался сдаваться.

На дисплее высветилось имя подруги.

– Ну что он сказал? – без предисловий перешла к делу Таня.

– Та сторона предлагает сделку. Двадцать миллионов и тогда Пашка отделается условкой.

В трубке повисло молчание.

– Алло, Тань! Ты слышала, что я сказала?

– Пытаюсь переварить, – глухо проговорила подруга.

– Вот и я, – обреченно выдохнула. – Где, б***дь, взять такие бабки? Сколько стоит продать почку? – сразу же начала прикидывать все, даже самые безумные варианты.

– Сёма, ты дура? Не вздумай! – прорычала блондинка. – Всё равно не хватит тебе почек.

– Вот. Вот главная причина! – в груди поднялась настоящая буря. Я злилась на себя, что упускала единственный шанс на освобождение мужа.

– Организовать донат, – продолжала накидывать возможные решения, – и сколько там будет капать? И не факт, что накапает какая-то существенная сумма. Просить пожертвовать на освобождение мужа через соц сети? Так он не больной ребенок, которому с радостью помогут кровно заработанной копейкой? – нервно рассмеялась. – Скажут сам виноват! Украл и теперь еще жена пытается нажиться на честных гражданах.

– Ну, почему же! – как-то радостно проговорила подруга. – Последний вариант вполне рабочий. Ты же знаешь, как у нас не любят несправедливость. Вот и будут радеть за униженного и оскорбленного, и переводить кто сколько может.

– Тань, двадцать миллионов! Детям на операции не успевают собрать, а тут я со своим уголовником! – хотелось кричать от безысходности. Провела ладонью по волосам, замирая.

– Какие еще могут быть варианты? Продав жилье всех ваших родителей вместе взятых, вам еще понадобится несколько квартир. И где жить тогда будете? Все вместе под мостом? Так потом придется детей твоих из опеки вызволять.

Я её не слушала. На светофоре стоял черный Рэндж Ровер с гос номером «х444хх». Через приоткрытое окно на меня пристально смотрел мужчина, которому однажды, я отказала в близости. Он еле заметно кивнул, ухмыляясь, и в следующее мгновение его машина газанула, исчезая за поворотом.

– Тань, перезвоню, – сбросила звонок, холодея от возникнувшей в голове мысли.

* * *

Покрутилась перед зеркалом, критически окинув взглядом. Вроде, неплохо. Стрелки, румяна, розовая помада, белая блузка. Юбку карандаш из коричневой кожи, одолжила мне Танька. Выглядела вполне прилично. Хоть подруга и говорила мне рубашку заменить на топ на тонких бретельках, я не послушала её совета. Всё еще надеялась, что удастся мирно договориться на материальную помощь и обычную выплату или отработку долга, не включающую интим. Но кого я обманывала? Если однажды он уже предлагал мне секс, то вряд ли побрезгует взять все, что посчитает нужным. Если конечно сразу же не выставит за дверь, как только я озвучу причину визита.

– Ох, Сёма! Надеюсь, ты всё же понимаешь, что собираешься продать душу дьяволу? – опершись спиной о дверной косяк, смотрела на меня Танюха.

– Не нагнетай, – повернулась к ней, и так чувствуя себя на взводе.

Две недели я пробовала занимать, просить, умолять у знакомых и друзей. Пашкины родители даже хотели взять ссуду в банке под залог квартиры. Но я вовремя их остановила. Не хватало нам всем вместе остаться голышом на улице. И все это время, как бы я не отгоняла от себя назойливые мысли, клюющие мозг и не дающие покоя, думала об одном единственном выходе. Я оттягивала момент решения, надеясь справиться по-другому. Но с каждым днем лишь больше убеждалась в том, что это мой единственный шанс. Именно тогда я решилась найти ту самую визитку.

Собирала справки о том кто такой этот самый Гершвин Роберт Альбертович. Он оказался крупным бизнесменом. Владел сталелитейным заводом и несколькими отелями. Говорят, за ним числился еще какой-то криминал. Только никто не смог объяснить откуда такие данные, да и пояснить род его бандитской деятельности тоже не смогли. Подытожив достоверные факты и не игнорируя слухи, поняла, что если он не сможет мне помочь с деньгами, то придется Паше десять лет ждать возвращения домой.

К встрече я готовилась тщательно. Маникюр, депиляция, да , я всё же не первый день жила и понимала к чему всё может привести, и заимствованные у Таньки шмотки. Лишь подруга знала о моем решении. Не осуждала, не отговаривала, но я видела с какой горечью она смотрела на меня, когда я озвучила ей свой план.

– Главное, чтобы не пришлось жалеть потом, – пыталась меня образумить перед встречей с Робертом, помогая собраться у нее дома.

– Я буду жалеть, если Пашу в тюрьме покалечат или убьют. Вот тогда я буду винить себя в том, что могла его спасти и струсила.

– Мне бы твою смелость! – печальными глазами взглянула на меня блондинка.

– Ни дай Бог, она тебе когда-нибудь понадобится! Тань, благодари небеса за мир, и покой в твоей жизни, и то что близкие все рядом, – никому и никогда не пожелаю пройти через этот кошмар.

– Улька, – голос подруги дрогнул и она отвернулась.

– Макеева!Прекрати! Я же не