Настало время для главного события вечера.

– Плавание – это мое хобби, – сообщил гостям Римус, сопровождая их в здание бассейна. – С самого детства я мечтал иметь собственный бассейн.

Ходили слухи, что Римус может наполнить целый бассейн виски, но сегодня вечером в нем была лишь вода, теплая на ощупь. Вдоль кромки бассейна лениво валялись псы Римуса. Оркестр Гаса Шмидта играл “Арабского шейха”, самую популярную песенку года:

А я арабский шейх,

Твоя любовь принадлежит мне,

Ночью, когда ты уснешь,

В твой шатер я проберусь…

Водяные нимфы устроили представление, синхронно двигаясь под водой, их ножки в унисон взмывали над поверхностью и исчезали. Подвыпившие гости, используя трамплин для прыжков как трибуну, произносили тосты в честь Нового года. Ровно в полночь юная Рут Римус, одетая в прозрачную тунику и изображавшая “дух нового года”, взошла на трамплин.

– С Новым годом! – воскликнула она, прежде чем нырнуть в бассейн.

Не отставая от дочери, Имоджен, в откровенном слитном купальнике, сняла с прически бриллианты, рубины и изумруды и продемонстрировала грациозный прыжок в воду. “Купаться”, – скомандовал Римус, и все подчинились, намочив костюмы и новенькие бриллиантовые булавки. Римус последовал за ними, не снимая смокинга, торжественно отмечая первый заплыв в собственном бассейне. Он заявил, что намерен устроить заплыв на время по реке Огайо, сотню миль от временного моста до Мэдисона, штат Индиана, – кто-нибудь хочет заключить пари?

Обсохнув и приведя себя в порядок, он обошел все помещения бассейна, желая доброй ночи каждому гостю. Среди них не было ни одного представителя высшего общества Цинциннати – Лонгвортов, Синтонов и Тафтов. Его мир никогда не станет равным их миру, какими бы роскошными ни были его дом и подарки, сколь бы продуманными ни были его планы, а желания – страстными.

Он вернулся в дом. От здания бассейна доносились смех, звон бокалов и финальные ноты мелодии. Для Римуса праздник закончился. Он вернулся в библиотеку, где и устроился с биографией Авраама Линкольна. Слуга принес ему тарелку с холодной вареной ветчиной – его привычная закуска после плавания – и вазочку мороженого. Римус закрыл дверь и погрузился в тишину, остаток ночи проведя в одиночестве.

Вырвать сердце у Вашингтона

Когда Виллебрандт вернулась после праздников в свой кабинет, на столе ее ждало письмо от жителя Цинциннати по имени Уильям Харрисон, адресованное Генеральному прокурору Догерти. “Быть того не может, – говорилось в нем, – чтобы вас досконально не проинформировали о деятельности «Виски-Банды» в Цинциннати, и особенно о главаре этого заговора против закона и порядка, некоем Римусе, который, невзирая на недавний обвинительный вердикт и залог в 50 000 долларов, нагло и бесстрашно нарушает каждый пункт законодательства, по которому был обвинен, и бахвалится, что его защищают люди, занимающие высокие посты в правительстве. Мне рассказывают, что жена этого самого Римуса заявляет, будто бы и ваше ведомство не без изъяна”.

Более того, продолжал автор письма, весь Цинциннати в курсе, что Римус живет “на широкую ногу”, что у него не меньше сорока автомобилей и он отпускает столько алкоголя через свои фармацевтические компании, что хватит “на все рецепты терапевтов по всей центральной части Соединенных Штатов”. Неужели генеральному прокурору безразлично, что общество испытывает “крайнее презрение” к его учреждению и отказывается верить в порядочность избранной власти? Возможно, ему следует связаться с Налоговым управлением и выяснить, сколько налогов уплатил этот Римус? Положа руку на сердце, не думает ли генеральный прокурор, что “пришла пора заняться делом”?

“В конце концов, – заключал Харрисон, – позвольте заметить, что я, законопослушный гражданин, испытываю невыразимое отвращение, видя нынешнее бездействие сухого закона. Алкоголь льется рекой повсюду; но когда старшеклассники государственных школ Цинциннати носят в карманах фляжки со спиртным – Бога ради, будет ли этому конец?”

Письмо пришло своевременно, поскольку Виллебрандт со дня на день ждала вестей от Франклина Доджа и остальных агентов в Цинциннати. День суда над Римусом приближался, ее ждала гора работы, в том числе подготовка обвинений против еще семи соучастников и запроса об уплате налогов Римусом в 1920 и 1921 годах. Заправив лист бумаги в машинку, она быстро напечатала ответ Харрисону, сообщив, что письмо попало в ее ведомство. “Наш департамент, – писала она, – выражает вам огромную признательность за стойкость в соблюдении закона и ясность формулировок в вашем письме, [которые] станут поводом для дальнейших разбирательств”. И подписала: “С уважением, Мейбл Уокер Виллебрандт, помощник генерального прокурора”.

В течение трех недель ее агенты присылали новые сведения. Многочисленные клиенты и служащие Римуса подписали письменные показания о том, что покупали алкоголь у главного бутлегера либо выполняли его поручения. Вопреки заявлению Имоджен в суде, ее брат Гарри Браун занимал видное место в предприятии и даже исполнял обязанности управляющего “Винокурни Сквибс” в Индиане. В течение двух месяцев 180 000 ящиков виски, полученные по медицинским разрешениям, были отправлены из “Сквибс” несуществующим адресатам – доказательство того, что Римус фактически отправил весь этот “лечебный” виски самому себе.

Над одним местом в докладе Виллебрандт задумалась: информант Илайджа Хаббард, ночной сторож в Долине Смерти, “кажется, недавно скончался”. Агент Додж беседовал с женой Хаббарда, Мэри. Хотя коронер указал в качестве официальной причины смерти хронический энцефалит, Мэри считала, что ее мужа отравили, чтобы не допустить его выступления в суде как свидетеля. Его убили, сказала она Доджу, “за то, что слишком много знал”.

Виллебрандт решила сама наведаться в Цинциннати и купила билет на поезд линии “Балтимор и Огайо”. На месте она лично сопроводила Мэри Хаббард – прозванную газетчиками “Старая матушка Хаббард” – для дачи свидетельских показаний перед федеральным Большим жюри. Во время судебного слушания Виллебрандт не отходила от нее ни на шаг. “Мне показалось, – вспоминала Хаббард, – что она проявляла больший интерес к делу, чем кто-либо еще”. Ходило множество слухов, что Хаббард могут похитить прямо во время заседания; если в этом и впрямь состоял план Римуса, ему пришлось бы похищать вместе с ней и Виллебрандт.

15 апреля на основании показаний Мэри Хаббард Большое жюри выдвинуло девять обвинений против Римуса и его подельников. Помимо обвинений в преступном нарушении сухого закона и постановлений Налоговой службы США, Римусу предъявили обвинение в менее серьезном правонарушении: “препятствие правосудию” на ферме в Долине Смерти, нарушение параграфа II закона Волстеда. Суд должен был состояться 8 мая в здании окружного суда Цинциннати, главным государственным свидетелем назначили миссис Хаббард. Виллебрандт передала свидетельницу в умелые руки Доджа и приказала тому не спускать глаз с Римуса.

День и ночь Додж торчал в своем