а иногда и вовсе их не было. Некоторые были согласны брать новых учеников, другие — нет. Все проверяли медальон Даджи, прежде чем поверить в то, что она была магом.

В отличие от Даджи, Серг хорошо знал город. Он не только искусно уворачивался от лошадей и других саней, но и знал маленькие переулки, которые срезали скучные минуты с их путешествия по островам Кадасеп, Эйрги, Базниуз, Одага и Последнему Острову Крепости. Он также, похоже, был знаком с большинством юных девушек, работавших в домах и лавках по пути.

Небо начало наливаться тёмно-синим цветом, когда они повернули обратно к Дому Банканор на Острове Кадасеп. Так далеко на севере, да в такое позднее время года, ночи наступали рано, а Даджа хотела успеть обратно вовремя, чтобы провести с девочками первый урок медитации. Городские фонарщики уже вышли на работу, переходя от одной лампы к другой вдоль основных улиц и мостов. Серг сказал Дадже, пока они проезжали через Остров Базниуз, что ещё через неделю город проведёт церемонию, во время которой в первый раз за зиму зажгут великие огни — гигантские масляные лампы, окружённые отполированными металлическими отражателями. Они будут необходимы, когда в городе наступит ночь, которая будет продолжаться до месяца Луны Карпа.

— Это один из них? ‑ спросила у Серга Даджа, указывая на оранжевое зарево впереди. Они ехали на запад по Бархатной Улице, направляясь к мосту, пересекавшему Канал Проспэкт.

Серг пробормотал что-то себе под нос, Даджа подозревала, что это было ругательство.

— Это пожар, Вимэйси Даджа. Это в Квартале Продавщиц — там в основном пансионы для девочек и женщин. Мы проедем мимо.

Он не ошибался насчёт пожара, но ошибся насчёт проезда мимо. Горевший дом находился совсем близко к Бархатной Улице, и та оказалась забита людьми, прибывшими на санях или пешком, чтобы посмотреть. Серг остановил сани. Обеспокоенная, Даджа слезла с саней и пошла сквозь толпу, работая плечами и локтями, чтобы расчистить себе путь. Когда она вышла на открытое пространство, то обнаружила себя стоящей рядом с цепочкой хорошо вымуштрованных пожарных, передававших к пожару и обратно вёдра воды от ближайшего колодца.

Впереди она увидела, как из дома показался Бэн Ладрадун, с мокрым одеялом на голове и поверх женщины, которую он нёс на руках. Он передал её ждавшим их друзьям, затем повернулся, чтобы приказать бригаде с вёдрами окатить пылающую кучу гонта, выпавшую на улицу. Снимая с себя одеяло, он проревел приказы тем, кто был поставлен следить за толпой, приказывая им отступить назад и заставить толпу отойти подальше от здания. Люди подходили к нему за приказами, и бегом бросались их выполнять — на их лицах не было ни следа страха, лишь решимость и напряжённость.

«Они получают эти чувства от него», ‑ осознала Даджа, с благоговением наблюдая за тем, как Бэн контролировал ситуацию. «Он не боится, а потому не боятся и они».

Рядом с Даджей одна из женщин, со спадающими на лицо волосами, чуть не выронила ведро с водой. Серг, который шёл вслед за Даджей, занял её место в цепочке, а Даджа помогла женщине закрепить спадающие на лицо завитки волос.

— Всё наше имущество, ‑ сказала Дадже женщина, пытаясь удержаться от слёз. ‑ Надеюсь, что все выбрались. Если бы я не заболела, то всё ещё была бы в мастерской…

Пронзительный визг разрезал воздух, приковав все взгляды в третьему этажу узкого здания. В открытом окне размахивала руками девушка. Даджа мгновенно увидела проблему — большая часть первого этажа была в огне. Бэн выбрался незадолго до того, как пламя перекрыло входную дверь. Он и его бригада пожарных знали, что дому конец. Теперь они тратили все усилия на то, чтобы защитить близлежащие постройки. Горстка женщин и их пожитков, расположенных на покрытой льдом улице, свидетельствовали о том, что пожарные немало вынесли из дома, прежде чем сдаться.

— Сохрани нас Йоргири, это же Гружа! ‑ вцепившись в руку Даджи воскликнула женщина, которой Даджа помогала. ‑ Она слепая… она не может выбраться сама!

Даджа посмотрела на Бэна. Тот уставился на третий этаж дома, шевеля губами — то ли молясь, то ли подсчитывая, Даджа не была уверена. «Он попытается», ‑ осознала Даджа. «Он войдёт за ней внутрь». Она дрожащими руками сняла с себя тулуп, сняла медальон и засунула его в один из карманов, прежде чем свернуть тулуп и отдать его стоявшей рядом с ней женщине.

— Подержишь это, пожалуйста? ‑ спросила она. Женщина взяла тулуп, не отрывая взгляда от девушки в открытом окне. Её губы тоже шевелились в молитве.

Бэн махнул нескольким пожарным. Те подбежали с полотном парусины, пытаясь подобраться как можно ближе к дому, под окно, чтобы поймать девушку, если та прыгнет. Даджа знала, что им не удастся подойти достаточно близко. Если она не поспешит, Бэн войдёт внутрь.

Она стянула сапоги, чулки и пояс, положив их поверх тулупа на вытянутых руках женщины. Этого было достаточно: остальные надетые на ней вещи являлись работой Сэндри и были огнеупорными. Зная, что собирается совершить, Даджа сглотнула, у неё вдруг пересохло во рту. Она проходила сквозь пламя один раз, четыре года тому назад. Весёлым это занятие не было. В совокупности с мощной магией, пламя спалило её одежду, сожгло её старый посох Торговца, оставив ей странный металл на одной из ладоней, и наполнило её болью столь чудесной, что она надеялась никогда больше её испытывать. Боль, она знала, должна была быть одной вещью, а опьянение — другой. По крайней мере, она думала, что они должны отличаться, большую часть времени.

Она подошла к Бэну и схватила его за руку. Он посмотрел на неё, собравшись было вырваться из её хватки, затем нахмурился:

— Даджа?

Говоря с ним так, как она говорила бы с одним из своих наставников из Спирального Круга, Даджа произнесла:

— Я думаю, я могу её вытащить.

От его реакции у неё сердце забилось сильнее. Он выхватил у одного человека ведро с водой, у другого — одеяло, которое затем тщательно вымочил. Он наскоро скатал одеяло.

— Ты готова? ‑ спросил он.

Даджа кивнула, онемев от восхищения. Никаких упоминаний её молодости, никакого отказа: он принял её на её собственных условиях. Кто из взрослых так поступал?

Бэн сунул ей в руки скатанное одеяло и провёл её через цепочки пожарных. Он остановился в пяти ярдах от пылавшего здания и посмотрел на неё сверху вниз:

— Полагаю, что ты погибнешь как любой другой человек, если обрушатся пол или потолок.

Даджа кивнула. Он торопливо продолжил:

— Не глупи. Если услышишь стон балок, беги оттуда. Ясно?

Даджа кивнула, и забежала свисавшую с петель входную