Керосинка стояла на рассохшемся столе так, чтобы скудное освещение не захватывало мужчину, который неподвижно сидел на стуле, прислонившись к стене. Приглядевшись, женщина заметила, что, кроме джинсов, на нем ничего не было.

– Привет, Маша, – произнес он бесцветно. – Там есть табуретка, присаживайся и чувствуй себя как дома.

Женщина шагнула к столу, принявшись молча выгружать пакеты.

– Я не слышал шума мотора. Где ты оставила машину? – спросил он.

– Машина в сервисе – нужно генератор менять. Я добралась на такси, – ответила она.

– Весьма опрометчиво «светить» это место посторонним.

– Не волнуйся, я вышла еще на трассе.

Около минуты никто из них не произнес ни слова.

– От твоих штанов несет мочой, – наконец сказала женщина. – Ты позвонил мне в одиннадцать вечера, попросил привезти одежду, лекарства, еду и алкоголь с сигаретами. Что случилось, Сережа?

Малышев усмехнулся.

– Споткнулся и упал. Не повезло, с каждым бывает.

Мария выставила на стол водку и некоторое время смотрела на бутылку с таким изумлением, словно у нее проклюнулись глаза и она подмигивала женщине.

– Ты не пил восемь лет.

– Восемь с половиной, – поправил ее Сергей.

– И с табаком ты тоже завязал, – продолжала Мария. Она взяла со стола керосиновую лампу и, мгновение помедлив, осветила фигуру милиционера. И хотя распухшее, покрытое засохшей коркой крови лицо мужчины потрясло ее, на лице Марии не дрогнул ни один мускул.

– Значит, ты споткнулся, упал и надул в штаны. Прямо как ребенок из детского сада. Я правильно тебя поняла? – спросила она, ставя лампу на место.

Сергей потянулся к водке.

– Что-то вроде этого, – обронил он, срывая крышку. Наплескал в пластиковый стаканчик, выпил махом и шумно выдохнул:

– Наверное, самое время вернуться к прежним привычкам. По крайней мере, в эту чудесную романтичную ночь, копать-хоронить.

Мария принялась вскрывать упаковки с ветчиной и сыром, быстро и ловко раскладывая закуску на картонной тарелке.

– Ты вроде в отпуске? – задала она вопрос, когда все было готово.

Малышев выпил еще, засунув в рот ломтик ветчины.

– Угадала. Видишь, как у меня удачно прошел первый день?

Он усмехнулся, но лицо женщины оставалось бесстрастным.

– Не хочешь рассказать, что все-таки произошло?

– Маша, не доставай меня вопросами, – тихо проговорил Сергей. – Я сейчас не в настроении.

Она это знала, поэтому решила больше не приставать с расспросами. В отличие от простого обывателя, у Малышева имелся своеобразный подвал внутри себя самого… и когда того требовала ситуация, он протискивался внутрь и наглухо закрывал люк.

– Я сам тебе скажу, когда сочту нужным, – прибавил Сергей. – А пока что – выношу благодарность за то, что выручила в столь поздний час.

– Не за что, – сухо ответила Мария. Выдержав паузу, она снова спросила: – И все же. Почему ты не поехал домой? Здесь отвратительно.

Сергей потянулся за пачкой сигарет, не спеша снимая с нее прозрачную пленку.

– Я не хочу, чтобы моя семья видела меня в таком виде.

«Семья? Пожалуй, сложно назвать семьей подсевшую на «колеса» жену со стеклянными глазами… И бледного сыночка со взглядом волчонка, из которого клещами слово не вытянешь», – подумала Мария. Вслух же она произнесла:

– А как же «Логово»? Ведь там куда комфортнее.

Малышев закурил, в спертом воздухе поплыли едкие струйки дыма. Он закашлялся.

– Дерет с непривычки? – полюбопытствовала Мария без тени сочувствия.

– Дерет. Что касается «Логова»… Сюда было ближе, – откашлявшись, проговорил Сергей. – И потом, ключи от наших подземных апартаментов все равно остались у меня дома.

Она вздохнула, двигая в сторону любовника свернутый пакет:

– Здесь спортивный костюм. Обувь, надеюсь, не нужна?

Малышев покачал головой, выпуская жемчужное облачко дыма.

– Я могу переодеться прямо сейчас, если тебя так смущает запах от моих джинсов, – предложил он.

– Почему ты не звонил мне раньше? Я… – Мария запнулась, будто с разбега ударившись о невидимое препятствие. – Я скучала, – добавила она тише, будто смущаясь этим признанием.

Сергей тяжело поднялся и встал у наглухо заколоченного окна.

– Тяжело привыкнуть, что здесь доски вместо стекла, – сообщил он, глубоко затягиваясь. – Я очень редко бываю тут. Иной раз думаешь – приеду, а кругом одни развалины. Или еще хуже – обугленные головешки… Говорят, скоро в этих местах будет проходить скоростная трасса. Благодаря новой дороге не придется тащиться транзи…

– Ты слышал? – повысила голос Мария, перебив его. – Я скучала по тебе, сукин сын! Засранец хренов!

Малышев повернулся к застывшей на табуретке женщине.

– Мог бы и поцеловать меня, – прошептала она.

Сделав очередную затяжку, Сергей затушил окурок прямо об мозолистую кожу ладони и подошел к Марии. Демонстративно положил испачканную пеплом руку на ее грудь, топорщившуюся сквозь тонкий свитер.

– Пошли, погремим костями, сучка, – промолвил он, ущипнув ее за сосок. – Я же вижу, ты меня хочешь.

– С чего ты решил? – с вызовом спросила Мария, убирая руку мужчины.

– Твой чудный ротик слегка приоткрыт, – улыбнулся Малышев. – Губки влажные… Понимаешь? Твое тело говорит само за себя. Это неосознанная имитация твоей киски.

Мария отвела горящий взгляд, поймав себя на мысли, что этот человек читает ее, словно раскрытую книгу.

– По этой причине женщины и красят губки в красные тона. Ведь влагалище при возбуждении наливается кровью и краснеет, – пояснил Сергей.

– Ну да, – угрюмо отозвалась Мария. – И если у меня насморк и я дышу ртом, все равно я тебя хочу, верно?

– В моем случае – да, – хихикнул Малышев.

– У меня сегодня течка, – предупредила она.

Сергей коснулся пальцами распухшего носа, скривился.

– Это меня только возбуждает, – сообщил он, заговорщически подмигивая. – Люблю, когда вокруг море крови. Идем, ты не отвертишься. Я же вижу, ты от нетерпения готова из кожи выпрыгнуть, чтобы я тебе вдул.

Он положил на ее плечо руку, но Мария не собиралась так легко сдавать позиции. Женщину коробило, что ее тащат в постель, как дешевую шлюху.

– Но тут нет душа!

Малышев бросил взгляд на стол, где стояла двухлитровая бутылка минералки.

– Тебе этого хватит, – решил он. – Идем. Я загоню своего лохматого единорога в твою сказочную долину.