Я услышала быстрый шепот Клары:

– Позже увидимся, мама – нужно помочь с ужином, если у миссис Джонстон не будет возражений, – они обнялись.

Я вошла в холл, темный после солнечного света. Мистер Тимс вертелся поблизости, но мне некуда было идти, я была здесь чужой. Затем пришла Клара и выручила меня.

– Мы затопили камин в вашей спальне, моя леди. Осмелюсь спросить, не хотите ли вы отмыться от лондонской пыли перед чаем?

Я покорно пошла за ней через холл к широкой передней лестнице. Пока я взбиралась по ступеням, со стен на меня сурово и осуждающе смотрели портреты генералов в красных мундирах.

Перила, кажется, никогда еще не были такими начищенными. Поднявшись наверх, я сказала:

– Ты постаралась, Клара. Это дерево прямо-таки сияет.

Она вспыхнула от удовольствия.

– Пока не было миссис Джи, я позвала Сэл Арнотт из буфетной, и мы почистили все как следует. Она шустрая и труженица, эта Сэл, хотя ей не исполнилось и четырнадцати.

В моей комнате стоял на подставке кувшин с горячей водой.

– Я подумала, что вы захотите освежиться здесь, у огня, вместо этой полной сквозняков ванной комнаты, – сказала Клара.

Она была права. Я знала, что Лео построил ванную для первой жены, французской графини, но та родилась леди. Я не любила эту холодную комнату, пустую, если не считать железную ванну и китайский умывальник. Я предпочитала мыться прилично, за ширмой.

Когда я умылась и переоделась, мне ничего не осталось, кроме как сидеть на диване и скучать по Розе. Мои руки уже тосковали по ней.

В большой гостиной мне было бы еще хуже. Я никогда не любила эту комнату – она была такой огромной, что я в ней казалась себе пигмеем. Каминная доска из пестрого мрамора была так высоко, что мне приходилось вставать на цыпочки, чтобы увидеть висящую над ней картину. На картине был крутой утес и полуразрушенный дом под темным грозовым небом. Там было и несколько других картин, но на всех были изображены темные, мрачные места, где никому не хотелось бы оказаться – ничего похожего на те светлые, солнечные картины с женщинами, девушками и младенцами, которые висели в квартире Лео в Кью. Эти картины, казалось, растворялись в тяжелых красных стенах, стены преобладали над ними, как и над окнами. Окон здесь было четыре, просторных и высоких, но плотные темно-бордовые шторы из бархата, висящие на них, поглощали весь солнечный свет до того, как он попадал в комнату. Парчовая обивка кресел и диванов тоже была темно-красной, с едва различимым рисунком. Не красным было только тусклое золото на сложнейшем, тканом узоре парчи. На ножках и подлокотниках кресел, на оконных рамах повторялся один и тот же орнамент, а если поднять глаза к потолку, то даже там все было покрыто овалами и кругами, заполненными тем же узором из тусклого золота и грязно-белой краски.

Пришел мистер Тимс и поставил поднос на один из высоких овальных столиков.

– Я принес две чашки, моя леди. Не знаю, будет ли его светлость... – его голос встревоженно оборвался.

– Оставьте их, мистер Тимс, на всякий случай.

Я не ожидала, что вторая чашка потребуется, и так и оказалось. Однако, когда я заканчивала пить чай, Лео все-таки пришел. Он неуклюже остановился у двери.

– Хочешь чаю? – спросила я. – Я могу позвонить, чтобы принесли свежего.

– Нет, спасибо. Я должен вернуться к Селби. Я просто хотел посмотреть, как ты тут... – он шагнул вперед и спросил. – Ты выглядишь очень усталой, Эми – может быть, сегодня тебе лучше не ужинать внизу?

Внезапно я догадалась, что смогу взять к себе Розу, если пойду в постель пораньше.

– Да, сейчас мне лучше лечь в постель, – быстро сказала я. – Я позвоню мистеру Тимсу, чтобы он убрал поднос, – я уже была на ногах, готовясь уйти.

– Во вторник с утра я вернусь в город, – сказал он, но я едва расслышала его – я спешила к моей Розе.

Элен не отдала ее без сопротивления. Когда я сказала, что ложусь спать и хочу взять с собой Розу, она ответила, что принесет ее позже.

– Нет, – возразила я. – Позже я уже засну. Его светлость сказал, что я должна отдыхать прямо сейчас.

Элен отдала мне Розу, и я почти побежала вниз со своей добычей. Огромная кровать казалась мне уютной теперь, когда я держала на руках Розу. Я еще не устала, поэтому решила, что посижу еще немного на кровати, глядя на Розу, разговаривая с ней, играя, с ней. Когда Клара принесла поднос с ужином, я послала ее за детским одеяльцем и чистыми пеленками. Я слышала Лео в соседней комнате, служившей ему спальней, но знала, что он не зайдет ко мне через смежную дверь, чтобы пожелать спокойной ночи. Он никогда не делал этого.

На следующее утро я попросила завтрак в постель – мне хотелось пробыть с Розой как можно дольше. Но, когда Клара принесла поднос, она передала мне сообщение от Элен.

– Элен говорит, что вам нужно хорошо покормить Розу в девять часов, а затем отдать ее в детскую до обеда.

Полдесятого Элен пришла сама и унесла Розу. Но она согласилась послать Флору вниз в десять часов, если мне захочется. Если мне захочется!

Мы с Флорой немного погуляли вокруг конюшен, но полчаса спустя, появился Лео, сказав, что отправляется на домашнюю ферму. Он предложил Флоре поехать с ним, и, конечно, я рассталась и со старшей дочерью. Пришлось вернуться в гостиную и взяться за шитье.

Но я никак не могла сосредоточиться на шитье. Я все время смотрела на часы. Это были очень раздражающие часы, единственные в гостиной. Они были сделаны из дерева и меди, с завитками и рисунками, ни на что не похожими и ничего не означающими. Даже циферблат был таким же, поэтому трудно было понять, что показывают стрелки. А стрелки двигались медленно. Я уставилась на них, не веря, что они ушли вперед только на пять минут с тех пор, как я смотрела на них в прошлый раз. Однако я знала, что они шли верно, потому что слышала их мерное громкое тиканье.

В одиннадцать часов я почувствовала, что больше не могу выносить это. Я побежала на третий этаж в детскую. Как только я открыла дверь, на меня взглянула Элен – и закричала Роза. Я опередила Элен у кроватки, выхватила мое дитя и дала ему грудь. Элен укоризненно посмотрела на меня.

– Моя леди, она не должна есть до двенадцати. На моем прошлом месте леди кормила ребенка каждые три часа, а после трех месяцев – каждые четыре часа.

– Но я была нужна ей, она кричала, – сказала я.

– Она не кричала, пока вы не вошли в комнату, – поджала губы Элен.

Роза и вправду не была голодна, поэтому через десять минут я опять спустилась в гостиную и села смотреть на часы. Точно так же было, когда я вернулась в Истон с Флорой, а няня, которую нанял Лео, выделяла мне драгоценный час, который я могла проводить с дочкой. Правда, было несправедливым сравнивать ту няню с Элен, которая не запрещала мне входить в детскую, а только настаивала, чтобы Роза соблюдала режим. Естественно, ведь воспитание детей было ее работой, а я была леди Ворминстер, которая должна сидеть в гостиной. Я вздохнула и попыталась заставить себя сосредоточиться на рукоделии.