Эти нравы были очень грубы, но они не были русского происхождения и вызывали поэтому большое негодование в народе. Реформатор, находя национальное пьянство слишком грубым, заменил его другим, древнегерманского происхождения, с которым он ознакомился, во всей его омерзительности, при посещении за границей верфей и кабаков, которое он еще пересолил. Введение в России подобных сатурналий он считал началом цивилизации!»…

Подобно старому памятнику монархии, созданной заново Петром I, граф Головкин сохранил, в царствование Екатерины I и Анны Иоанновны, до самой своей смерти если не власть, то по крайней мере внешнее положение первого министра, пользуясь благоприятными обстоятельствами для того, чтобы приобрести огромное состояние[52]. Он умер в 1734 г., не испытав горя быть свидетелем несчастья своих детей.

Граф Иван. — Он ведет скромную жизнь в тени царского двора. — Петр I велит повесить сенатора Гагарина, тестя графа Ивана. — Место установки и необыкновенная высота виселицы. — Алексей Гаврилович, внук Ивана, — коллекционер редкостей. — В 1812 г. Московский музей превращается в пепел. — Граф Михаил, канцлер Ивана VI. — Его блестящая свадьба и карьера. — Катастрофа. — Одиссея в Сибири. — Супружеская привязанность графини Головкиной. — Возвращение графини. — Ее жизнь в Москве. — Дочери канцлера Гаврилы Ивановича. — Трагическая судьба Анны Бестужевой.

Иван, старший сын канцлера, поступил на дипломатическую службу и занимал некоторое время место русского посланника в Гаге.

Как человек посредственных дарований, он давно был бы забыт в России, если бы его имя не приводилось кое-где в биографиях Тредьяковского, русского поэта, лишенного большого таланта, но еще не забытого, благодаря тому, что в его время поэты встречались в России весьма редко. Тредьяковский, сын бедного попа, возымел необыкновенную в то время мысль учиться за границей. В Голландии он нашел приют в гостеприимном доме русского посланника Головкина и провел там целый год. Это почти все, что мы знаем о частной жизни Ивана Гавриловича, и надо полагать, что она не отличалась романтизмом, если верить графу Федору, который выражается весьма лаконически на счет своего двоюродного дяди и, вместо всякой биографии, только в нескольких словах говорит о нем, что «он вел скромный образ жизни в тени Двора».

Этот скромный образ жизни был, однако, потрясен грозовым ударом, поразившим его родных. Его тесть, князь Гагарин, Сибирский губернатор, обвинявшийся в разных служебных злоупотреблениях, должен был, летом 1721 г., предстать перед судом. «Его семь раз подвергали пытке, но не могли добиться от него признания вины. Наконец, его присудили к повешению, против Сената[53], на более высокой виселице, чем обычно полагалось, так как, будучи губернатором, он в то же время был сенатором. Тело князя было оставлено на виселице, но сенаторы, крайне смущенные иметь его, во время заседаний, перед глазами, неоднократно входили к Петру с представлениями, умоляя его распорядиться о снятии тела и указывая на то, что присутствие его унижает в глазах народа их почтенное учреждение, вызывает к ним презрение тех, кого они призваны судить, и подрывает подобающее им послушание. Наконец, Петр, которому эти ходатайства надоели, приказал убрать тело и повесить его на обыкновенной виселице».

Внук Ивана — Алексей Гаврилович Головкин — был последним представителем этой, так называемой русской ветви Головкиных. «Он не пожелал жениться, — говорит о нем граф Федор, — также как и его сестра Елисавета не вышла замуж, и, затратив все свои богатства на покупку картин, камней, статуй, минералов и тысячи различных редкостей[54], был свидетелем, как при занятии Москвы французами, его музей один из великолепнейших в то время, превратился в пепел[55]. Он сам сошел со сцены этого мира в 1823 г. вследствие недостатка средств к продолжению подобающего его положению образа жизни. Вместе с ним прекратилась только что зацветшая ветвь его рода, и исчезли огромные богатства, выпавшие на его долю».

Александр (1689–1760), второй сын канцлера, сделался родоначальником второй, так называемой заграничной, ветви Головкиных. О нем будет речь в третьей главе.

Трагическая участь постигла младшего сына великого канцлера, Михаила (1701–1744). Благодаря своему браку с Екатериной Ивановной Ромодановской, дочерью «князя-кесаря», Федора Юрьевича, он, казалось, обеспечил себе блестящую карьеру и огромное состояние. Михаил Головкин вступил в жизнь с необыкновенным блеском. Царь удостоил его, как своего любимца, чести личного своего участия в устройстве его свадьбы и так добросовестно взялся за это дело, что под вечер все приглашенные, не исключая самих новобрачных, уже не были в состоянии удержаться на ногах.[56]

Карьера Михаила Головкина, при преемниках Петра I, становилась менее быстрой, чем можно было ожидать по ее началам. Под руководством своего отца, старого и хитрого канцлера, Михаилу удалось избежать отмели и подводные камни, которые в царствование Екатерины I угрожали всем приверженцам старорусской партии, враждебной Меншикову. Восшествие на престол Петра II, а затем императрицы Анны, двоюродной сестры его жены, избавило его от всяких забот, но, вследствие его легкомысленного характера, не дало ему также такого политического положения, какое в России так часто предшествует быстрому падению. Тем не менее, во время регентства Анны Леопольдовны честолюбие побудило его принять должность вице-канцлера императора-ребенка Иоанна Антоновича. Это было его несчастьем. За произведенным Минихом, ночью государственным переворотом последовал другой переворот, учиненный Елисаветой. Миних, Остерман, Левенвольде и Головкин сделались его жертвами и Сибирь была их участью.

Я не буду повторять исторических данных, приводимых Гельбигом[57], князем Яковом Петровичем Шаховским[58], саксонским посланником Пецольдом и многими другими об этой катастрофе. Они слишком хорошо известны не только ученым, но и большой публике, особенно благодаря уменью, с которым они описаны одним из наиболее изящных историков этой эпохи[59].