Сесили до крови прокусила губу и бросила тупой взгляд на папку на столе. Надо возвращаться домой и все рассказать отцу. Одному Богу ведомо, что задумал Алешандру Салазар. Вся ее будущая жизнь зависит от того, какова правда.

И эту правду она узнает немедленно – в Нью-Йорке.

Алешандру встал с кресла и, прижав телефон к уху, медленно подошел к высоким, от пола до потолка, окнам своего манхэттенского офиса. Перед ним раскинулся захватывающий вид на реку Гудзон.

– Насколько точны результаты? – спросил он Ставроса.

– Абсолютно точны.

– Пришлешь их мне?

– Уже отослал. Теперь, надеюсь, у тебя появится время для друзей? В данный момент для Себастьена.

– Он сам виноват, что я увяз в делах, – сердито ответил Алешандру. – Не будь этот чертов прием празднованием годовщины его свадьбы, я бы поблагодарил и отказался.

– Неужели совсем не любопытно познакомиться с его женой?

Любопытно увидеть женщину, которая ухитрилась заманить Себастьена в брак, но в его напряженном графике крайне трудно выделить для этого время.

– Ты собираешься привезти с собой кого-нибудь? – спросил Ставрос.

Он еще не решил. Он был единственный без пары, и его очень подмывало позвонить красавице брюнетке, с которой он недавно познакомился в тренажерном зале. Она дала понять, что будет ждать его звонка, но он пока что не решил, звонить или нет. Но даже длинноногая, стройная и гибкая Бриджит, с модной, взбитой на затылке стрижкой, не смогла затмить одну роскошную блондинку, которая раздразнила до предела его чувственность и распалила желание. Его тело до сих пор не забыло миниатюрную наездницу.

– Возможно, я полечу один, – рассеянно ответил он, потому что его помощница Дезире всунула голову в кабинет и подала знак, что у него пять минут, чтобы закончить разговор. – У меня сейчас заседание совета директоров. Увидимся на следующей неделе.

Алешандру просмотрел документы на письменном столе. Нахмурившись, он открыл дверь в приемную и крикнул:

– Дез, я не вижу отчета европейского рынка. Вы не могли бы поискать… – Слова застряли во рту – перед столом помощницы стояла… Сесили в кремовом платье, мягко облегающем каждый такой знакомый изгиб фигуры, на высоченных шпильках, медовые волосы шелковым пологом падали на плечи. Она великолепна. Воплощение нью-йоркского шика. Но красивые голубые глаза смотрели холодно.

«Pelo amor de Deus. Она все знает».

Во рту и в горле образовался песок – он не может говорить.

Дезире уставилась на них обоих, и Алешандру заставил себя встряхнуться.

– Скажите отцу начинать заседание без меня.

Дезире приоткрыла рот. Совет директоров – это священно. Отец Алешандру, Эштеван Салазар, председатель совета директоров, славился своими взрывами гнева, если хоть кто-то из членов совета опаздывал на заранее намеченные ежеквартальные заседания. Но Дезире не была бы идеальной секретаршей, если бы не понимала все с полуслова. Она просто взяла трубку и набрала номер.

Алешандру указал Сесили на кабинет:

– Входите.

Сесили решительно прошла в дверь. Спина прямая. Казалось, что вся ее маленькая фигурка излучает огненные стрелы. Глядя на восхитительные бедра в узком платье, Алешандру с трудом подавил прилив желания. Но сейчас не время для этого.

Он закрыл дверь и повернулся лицом к Сесили. Она в ярости. Это видно по сжатым рукам, по румянцу на щеках. Он понял, что надо начать с извинений.

– Eu sinto muito. Мне очень жаль, Сесили. Я не имел намерения оскорбить вас. Я пытался отступить, вы же знаете.

Глаза у нее потемнели, она подняла руку… и он получил пощечину. Увесистую.

– Я это заслужил, – произнес он. Челюсть от удара зажгло. – А сейчас давайте сядем и спокойно поговорим. Позвольте мне все объяснить.

– Спокойно? – Она уперлась руками в бедра. – Вы хотите, чтобы я была спокойна? Вы явились работать на наших конюшнях под фальшивым именем. Вы лгали мне и всем остальным. Вам повезло, что я не обратилась в полицию.

Как мило прозвучало слово «полиция» в ее протяжном южном выговоре… Но не надо обращать на это внимания.

– Я не нарушал никаких законов, – ответил он. «Ну, может, один или два незначительных». – Я обратился за работой, был принят и выполнял свои обязанности.

– Почему? Что вы у нас делали?

Алешандру прислонился боком к столу.

– Мне надо было получить доказательство того, что ваша семья украла у моей семьи.

Она сдвинула брови.

– Вы говорите о Зевсе? О нелепых слухах?

– Это не слухи. Ваш дед незаконно скрестил свою кобылу Деметру с Дьяволом. А это означает, что родословная ваших спортивных лошадей зиждется на лжи. У меня есть неопровержимое доказательство.

Она побледнела.

– Какого рода доказательство?

– Результаты анализа ДНК Бахуса. В нем кровь Дьявола, а не Дурмана.

Сесили стояла белая как мел.

– Я не верю этому, – прошептала она. – Родители говорили мне, что это неправда.

– Анализ проводился в авторитетной международной лаборатории. Сомневаться в точности не приходится.

Она подошла к окну и положила ладони на стекло. Плечи у нее опустились, и Алешандру пришлось подавить желание коснуться ее, утешить. Но он не мог так поступить. Больше не мог. Она – его враг.

Сесили повернулась и оперлась о подоконник. Под глазами у нее залегли темные круги.

– Даже если это правда, все произошло десятки лет назад. Это старая история. Почему вы не хотите о ней забыть?

– Потому что ваша семья, совершив кражу, сделала на этом состояние. Вы извлекли пользу, и не только финансовую – выросла ваша репутация. Это – преступление, и за него следует заплатить.

Губы у нее дрогнули.

– Адрианой руководит горечь. Она и моя бабушка были соперницами. Адриана не смирилась с тем, что бабушка закончила карьеру, поднявшись на верхнюю ступеньку. Но она умерла, Алешандру. Больше нет смысла враждовать.

Он дернул плечом.

– Ваша семья до сих пор получает прибыль от того, что украла. Слава должна была достаться моей бабушке. Она не успокоится, пока не добьется правды.

– У нее было не меньше возможностей получить приплод от Дьявола, чем у нас. Возможно, у нас получилось лучше.

Типичный высокомерный ответ Харгровов.

– Дьявол заболел, когда его вернули в Бельгию, и больше не смог стать производителем. Зевс был последним, – жестким тоном произнес он.

Сесили смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он понял, что ее не посвятили во все детали.