— Хорошо! — раздражённо захлопнула книгу старшая и встала. — Пойдём!

В восторге младшая захлопала в ладоши, бросилась обнимать сестру и заваливать её ласковыми благодарностями:

— Ты лучшая, Эсни! Ты солнышко! Ты просто чудо!..

Та ощутимо смягчилась — не от похвал, конечно, а от той радости, которой горели глаза сестры.

— Пойдём, — повторила она, беря маленькую ладошку. — Только тихо! — и для верности приложила палец к губам.

Ална тут же замолчала и радостно закивала, демонстрируя готовность быть самой-самой тихой на свете.

Интенсивное кивание тут же подтвердило, что тихо пройти не удастся: многочисленные украшения в рыжих волосах переливчато зазвенели. Эсна нахмурилась.

— Давай-ка так, — сказала она, вынимая из волос сестры всё, что могло звенеть, и заодно добавляя к этому и свои серьги с подвесками. — И обувь, пожалуй, тоже снимем.

Ална в восторге принялась разуваться — настоящее приключение!

Праздник, разумеется, проходил на мужской половине поместья, и девочек, разумеется, туда никто бы не пустил. Но Эсна знала обходной путь.

По парадному фасаду второй этаж был украшен протяжённым балконом. Тот тоже делился на женскую и мужскую сторону, разрываясь фронтоном над входной дверью, но при известной доле ловкости перелезть по этому фронтону на другую половину было вполне возможно.

Выскользнув в смежную с учебной комнатой гостиную, девочки решительно вылезли через окно на балкон — собственно из детской части входных дверей на него не было. Но кому нужны двери, когда есть окна?

Там Эсна тут же велела сестрёнке пригнуться. Балюстрада с вазонами представляла собой ненадёжное прикрытие, но всё же таиться за нею было разумнее, чем идти в полный рост.

Пригнувшись как можно ниже, они старательно жались к стене — так меньше шансов, что их заметят из сада, — и чуть ни ползком преодолевали окна, чтобы вдруг их не засекла тётя или кто-то из служанок.

Они благополучно пробрались к фронтону, а уж там начались трудности.

Для начала Эсна осторожно выглянула из-за балюстрады наружу и убедилась, что по саду не бродят желающие уделять фасаду пристальное внимание.

Затем она подсадила сестру повыше и помогла ей уцепиться.

Ална была не очень хороша в упражнениях такого рода, но Эсне удалось подсадить её почти до самого уголка, так что она всё же смогла уцепиться за него своими ручонками и худо-бедно подтянуться. Вниз же скатываться было куда сподручнее; сложно было лишь не нашуметь.

Переправив сестру, Эсна снова с опаской огляделась. Не обнаружив соглядатаев, она принялась карабкаться сама. Это оказалось гораздо сложнее, чем если тебя подсаживают, и девушке даже пришлось перевязать юбку платья вокруг талии, потому что иначе та цеплялась за всё подряд и не позволяла совершить необходимые манёвры.

Наконец, она всё же перебралась на нужную сторону.

Прежней манерой — пригибаясь к самому низу — сёстры продолжили путь, пока не достигли, наконец, окон парадной гостиной.

Толстые стёкла не позволяли услышать, что происходит внутри, а форточки располагались слишком высоко, чтобы оттуда хоть что-то доносилось. Зато, если выглядывать осторожно, можно было разглядеть часть зала и расхаживающих по нему гостей.

Сёстры прильнули к окну. Забывавшая обо всём Ална так и норовила высунуться повыше, и Эсна постоянно её одёргивала из страха, что их заметят изнутри.

Тихо-тихо Эсна рассказывала сестре о тех, кого знала.

— Смотри, вот этот, в синем мундире, — обратила она внимание на представительного офицера. — Это скалистый полковник, друг отца.

— А рядом с ним? — восторженно переспросила Ална, во все глаза рассматривая такой манящий и недоступный мир.

— Не знаю, морской офицер какой-то, — предположила Эсна по костюму.

Если отец за ужином будет обсуждать сегодняшний вечер, возможно, удастся выяснить и это имя. Вот так, по обрывкам и оговоркам, и оставалось собирать воедино факты и подробности.

— Ах, Эсни! — с восторгом продолжила Ална, рассматривая какого-то симпатичного блондина. — Как думаешь, здесь есть тот, кому тебя отдадут замуж?

Эсне было пятнадцать; некоторые ньонские девушки, и впрямь, в этом возрасте уже вступали в брак. Но отец пока молчал, и даже каких-то намёков на его планы ни в каких разговорах не звучало.

— Не знаю, — помрачнела Эсна. — Откуда ж это узнать?

— А я бы пошла за этого блондинчика! — мечтательно вздохнула Ална. — Он красивый, правда?

— Кто? — принялась искать глазами старшая.

Это оказалось несложно: блондинов в Ньоне было мало. Обнаружив искомое, она вздохнула:

— Красивый, да.

— Ой! — вдруг пришла Алне в голову идея. — Может, именно за этого тебя отец отдаст? Представляешь, какие волосы будут у ваших детей? — она с завистливым вздохом покосилась на золотистые богатства сестры.

— Я думаю, цвет волос в этом деле играет последнюю роль, — рассмеялась Эсна и тут же испуганно зажала себе рот и спряталась пониже, в страхе, что её смех могли услышать в зале. Ална, конечно же, тут же последовала примеру сестры.

— Давай-ка убираться отсюда, — прошептала почти неслышно Эсна. Сестрёнка кивнула, и они прежней манерой перебрались обратно на женскую сторону.

Там удача им изменила, причём изменила самым подлым образом: пока они пробирались к себе, на балкончик вздумалось выйти тёте.

— Что это такое! — в ужасе воскликнула она, увидев нарушительниц.

Эсна торопливо одёрнула юбку на место и принялась лихорадочно соображать, как выкрутиться. Тётушка, к счастью, не видела, как они лазили через фронтон, но всё же...

Пока мысли медленно ворочались в её испуганной голове, Ална успела перейти к действиям.

— Мы играем в ведьм, которые штурмуют марианскую крепость! — восторженно просветила она тётю. — Смотри, мы убили всех неприятелей силой огня и солнца! — для наглядности потрясла она своими распущенными волосами.

— Огненная госпожа, — рассмеялась тётя, — какой неприятель справится с тобой?

Ална скорчила гордую мордашку и бросилась обниматься. Ей удалось этим манёвром погасить назревающую выволочку, но тётя всё же нашла время для упрёка:

— Эсни, не стоило водить её сюда, да ещё в день, когда у нас гости.

— Простите, тётя, — послушно кивнула та и взяла сестру за руку. — Мы больше не будем.

...конечно они делали это ещё не раз; но больше не попадались.

Меж тем, день, когда Эсна должна была выбрать своего супруга, решительно приближался. После череды свиданий был день приёма подарков — женихам на нём присутствовать не полагалось, подарки они отправляли с посыльными, сперва к князю, который решал, принять ли такой дар, потом уже к невесте. Легче всего тут было номинальному жениху. Скалистый генерал отделался пышным букетом цветов: совершенно безликий и бессмысленный подарок, который, собственно, и свидетельствовал о том, что на руку невесты генерал не претендует. Владыка, как уже отмечалось, пытался было подарить ту самую вазу из лазурита, но был с гневом отвергнут, так что пришлось ему ограничиться драгоценностями. Такой подарок преподносили самые богатые и родовитые женихи, имеющие самые серьёзные намерения — ведь дар не возвращался даже в случае отказа. Сотрясающий палубу тоже сделал подарок именно такого рода. Эсна с неудовольствием отметила, что основной жених преподнёс ей браслеты — украшение, которое она не очень любила и надевала редко, — тогда как владыка прислал прекрасные серьги, причём её любимого вида, звенящие при каждом движении головы. Именно такие были на ней в день их свидания в беседке, что заставляло подозревать Грэхарда в излишней внимательности к такого рода мелочам.