— Я сделала это не потому, что испугалась, — возразила Шанита. — Я тебе это рассказала просто так. Ты все равно не сможешь забрать эту папку.

— Почему? — насторожился Золотарев.

— Потому что ты сдохнешь вместе со мной.

Евгений сплюнул.

— На колу мочало, начинай сначала, — вздохнул он. Вытянул руку, и мешочек со смертельным ядом выскочил наружу, словно чертик из табакерки.

— Я могу заменить скальпель на яд, детка. Хочешь?

Он заметил, как расширились глаза женщины, и самодовольно усмехнулся:

— Боишься? Правильно. Я люблю, когда меня боятся.

Она мотнула головой.

— Я умру не от яда. И я тебя не боюсь. Не забывай, во мне течет цыганская кровь.

— Откуда такая уверенность? Ты все-таки ясновидящая? Тогда скажи, от чего ты умрешь. А я скорректирую твой прогноз, хе-хе.

— Я вижу ослепительную вспышку… и пустоту, — тихо промолвила Шанита.

Евгений засмеялся. Он снова поднял рюкзак женщины, быстро нашел ключи и сунул их в карман.

— Если я тебе сильно врежу по лбу, ты точно увидишь вспышку. О̓кей, второй вопрос. Что ты хотела-то, в общем-то? Убивать ты меня не собиралась. Куда и зачем мы ехали?

— Мы ехали, чтобы упасть в яму, — холодно сказала Шанита. — Чтобы я сломала ногу. Чтобы ты вытряхнул мой рюкзак, пнул яблоко… Чтобы ты остановил свою кровь, забрал мои ключи и взял в руки скальпель. Неужели ты не понимаешь? Все идет, как задумано. Все предопределено Богом. Началась вторая серия фильма, о котором я тебе рассказывала в дороге.

— Ну-ну, — только и сказал Золотарев. — Обычно так говорят лузеры, чтобы хоть как-то объяснить свои неудачи. С тобой становится скучно.

Он неторопливо обошел женщину, встав у нее за спиной.

— Говоришь, помогла уйти из жизни моей ассистентке? Насколько я помню, по официальной версии, Даша вскрыла себе вены. Выходит, руки ей искромсала ты?

Шанита кивнула. Длинные черные волосы колыхнулись, почти полностью закрыв ее бледное лицо.

— Ну и чудесно, — расплылся в жестокой улыбке Евгений. — Давай-ка то же самое сделаем с тобой. Снимай куртку, детка.

— Ты не хочешь посмотреть на Славу? — вдруг задала вопрос Шанита. — Может, посмотришь в его глаза?

Он поморщился, словно надкусил лимон.

— Кто о чем, а вшивый о бане. Снимай свое тряпье, мне надоело ждать.

Она послушно сняла с себя косуху, аккуратно сложив рядом.

— И майку тоже стаскивай. Давай-давай, нечего пялиться на меня, — поторопил ее Евгений. Видя, что Шанита даже не пошевелилась, он, деловито сопя, принялся распарывать ее футболку скальпелем. Исполосовав ее на лохмотья, он брезгливо бросил бесформенную кучу тряпья в сторону. Затем сорвал с женщины лифчик и, поднеся его к лицу, жадно принюхался. Лизнул теплую, согретую грудью женщины чашечку бюстгальтера и театрально закатил глаза.

— От тебя пахнет яростью, — сказал он, швыряя лифчик в ручей. — Но ты себя очень умело контролируешь. Зачем? Позлись перед смертью. Я же вижу, что ты хочешь растерзать меня в клочья.

Золотарев обошел Шаниту, сев прямо перед ней. Его взгляд уткнулся в упругие груди, кофейные соски которых дерзко уставились прямо на него. Взор мужчины сместился на измятую фотографию, которую она бережно гладила, словно живое существо.

— Так странно. Фигурка — пальчики оближешь, даже несмотря на твой рост, — он разочарованно щелкнул в воздухе пальцами. — А вот рожей не вышла. Как будто там наверху бородатый старик среди облаков был с бодуна, когда лепил тебя. Просто перепутал упаковки с частями тел.

— Зато ты никогда не ошибаешься, — вздохнула Шанита. — Всегда найдешь подходящую почку или селезенку. Да? Может, все-таки посмотришь в глаза моему любимому?

— Что это изменит? Меня в задницу ударит молния? — безразлично спросил Евгений и, тем не менее, с неохотой покосился на фото. Какой-то тощий дурачок с не менее дурацкой прической. Как сказал бы тот имбецил на стоянке, вылитый «педик».

— Если бы ты не убил его, у нас были бы дети, — мечтательно произнесла Шанита, и по ее бледной щеке скользнула слеза.

— Хватит этих соплей. Вытяни руки, — приказал Золотарев. Его уже начала утомлять эта ситуация.

Она непонимающе глядела на него, и тогда Евгений наклонился, стальной хваткой вцепившись в локоть Шаниты. Рука была теплой и слегка дрожала.

— Это будет очень быстро, — улыбаясь, пообещал Евгений. Блеснувшее в сумерках лезвие скальпеля мягко вошло в плоть. Хирургический нож медленно двинулся вниз к запястью, оставляя за собой страшную расползающуюся рану. Кровь запузырилась, стремительно вытекая из рассеченных вен, влажно заблестели оголенные мышцы, связки и сухожилия. Запахло металлическими стружками.

— Я мог бы сделать все быстро, — пыхтя, заговорил Золотарев. — Но тогда бы все закончилось в считаные минуты. А я этого не хочу.

Шанита не издала и звука. Она сидела, выпрямив спину с покорно вытянутой рукой, которая постепенно окрашивалась кровью.

— Давай вторую.

Шанита повиновалась и, заглянув в ее уставшие глаза, Евгений почему-то подумал о зомби. Сделав точно такой же разрез на правой руке, он вытащил из слабеющих пальцев женщины замусоленное фото.

— Все это дерьмо, — обронил он, порвав фотографию на части. Обрывки карточки опустились на Шаниту, как осенние листья.

Евгений поднялся на ноги.

— Интересно, как поступила бы на моем месте ты, детка, — сказал он, споласкивая скальпель в ручье. — Не сомневаюсь, что ради своего ребенка ты, не задумываясь, вырвала бы у кого-нибудь сердце.

С ничего не выражающим лицом Шанита разглядывала руки. Казалось, она слабо понимала суть происходящего, пребывая в наркотическом дурмане. Края кошмарных ран разошлись, обнажая сырую плоть, сочащуюся кровью.

— Это просто инстинкт выживания, — продолжал Евгений. — Я не мог позволить погибнуть своей дочери. Так что все закономерно. Твой парень дал жизнь моему ребенку. Значит, так было предначертано свыше. Так тебе будет легче? А, детка?

— Зачем ты раздел меня? — приглушенно спросила Шанита. — Впрочем… какой смысл задавать такой вопрос садисту и извращенцу.

— Ты права, — подмигнул Золотарев. — Я люблю смотреть на голых баб, из которых капля за каплей вытекает сок, то есть жизнь.

Дрожащими руками Шанита пыталась подобрать с земли обрывки фотографии. Они мгновенно покраснели от крови, но она все равно с ожесточенным упрямством пыталась сложить измятые пазлы в единую картинку.

— Я буду делать все, чтобы я и мои близкие прожили как можно дольше, — разглагольствовал Евгений. — Надеюсь, через несколько лет медицина и трансплантология шагнет намного дальше, и человек сможет менять износившиеся органы, как детали на машине. Лично я рассчитываю прожить порядка ста тридцати лет. При правильном питании и здоровом образе жизни это вполне осуществимо.