Все утро к ней заглядывали местные жители. Они поздравляли ее с помолвкой и предлагали помощь, от которой она отказывалась, поскольку хотела все сделать сама. Поэтому она нисколько не удивилась, когда из дверей донеслось:

— Какая красота.

Повернувшись, Джорджия улыбнулась матери Шона, которая пришла вместе со своим сыном.

— Спасибо. Эйлиш, я так рада, что вас выписали.

— А я-то как этому рада, — ответила пожилая женщина. — Ты даже представить себе не можешь. Сначала я планировала отправиться к себе домой, но Шон настоял на том, чтобы я пожила у него, пока не поправлюсь. Вообще-то я уже здорова, но хочу побыть здесь с вами.

— Ты еще не восстановилась полностью. Доктор сказал, что тебе нужно больше отдыхать, — сказал Шон.

— Мы все за вас волновались, — добавила Джорджия.

— Я себя прекрасно чувствую, дорогая, — ответила Эйлиш, обнимая ее. — Шон мне сообщил вашу новость, и я счастлива.

Джорджию охватило чувство вины, когда она заглянула в ее зеленые глаза. В то же время она заметила бледность ее кожи и темные круги под глазами. Это означает, что она еще не окончательно выздоровела, и их ложь — это ложь во спасение.

— Разве не замечательно, что ты так же, как и твоя сестра, будешь жить здесь? Лучшей невестки я и пожелать не могла.

— Спасибо вам, Эйлиш, — сказала Джорджия, загнав чувство вины глубоко внутрь.

Эйлиш взяла ее левую руку:

— Позволь мне взглянуть на кольцо.

Никакого кольца не было.

Джорджия сжала пальцы в кулак и бросила взгляд на Шона. Тот хлопнул себя ладонью по лбу:

— Мы его еще не выбрали. Нам пока ничего не понравилось.

— А-а. — Эйлиш потрепала Джорджию по руке, с любопытством глядя на своего сына. — Я буду с нетерпением ждать, когда вы мне его покажете.

— Значит, вы не едете к себе домой? — спросила Джорджия, чтобы нарушить установившееся молчание.

— Пока нет, хотя я люблю, чтобы меня окружали мои собственные вещи.

— Мама, ты перестала жить в особняке всего четыре года назад, — напомнил ей Шон. — Там полно твоих вещей и есть кому за тобой присматривать.

— За мной не нужно присматривать, — сказала Эйлиш. — До недавнего времени я была уверена, что в присмотре нуждаешься ты. До того, как ты взялся за ум и обручился с Джорджией.

— Вот уж спасибо, — пробормотал Шон, засунув руки в карманы слаксов.

— А теперь, если вы не возражаете, я подожду тебя в машине, Шон. Джорджия, — она поцеловала девушку в щеку, — я очень рада за вас обоих. Надеюсь, ваша свадьба будет не в Калифорнии, как у Ронана и Лауры, а здесь, в Данли.

— Да, конечно, — ответила Джорджия, чувствуя, что башня из лжи становится все выше.

Эйлиш довольно вздохнула и улыбнулась:

— Вы уже определились с датой свадьбы?

— Пока нет, — ответил Шон. — Из-за хлопот, связанных с переездом Джорджии и открытием ее нового бизнеса, у нас не было на это времени.

— Пусть это произойдет поскорее. Как вы смотрите на то, чтобы пожениться на Рождество? По-моему, было бы здорово. Шон пришлет за твоими родителями самолет. Возможно, они захотят прилететь пораньше, чтобы мы все вместе приняли участие в свадебных приготовлениях.

— Я их спрошу.

— Замечательно. — Улыбнувшись шире, Эйлиш повернулась к своему сыну: — Завтра я поговорю с отцом Лири насчет объявления о вашем бракосочетании во время воскресной мессы.

— Хорошо. Я поручаю это тебе, — сказал Шон.

— Значит, договорились. Оставляю вас одних. Я буду ждать тебя в машине, Шон.

Когда она удалилась, Джорджия схватила его за руку:

— Священник? Она хочет, чтобы у нас был церковный брак?

Только этого им не хватало. Три воскресенья подряд священник будет оглашать имена желающих вступить в брак. Это означает, что новости распространятся по Данли быстрее, чем они ожидали.

Шон запустил пальцы в волосы:

— Похоже на то.

— Ты не можешь попросить ее подождать?

— И как я ей это объясню? — Он покачал головой. — Оглашение состоится, но это ничего не изменит. Ты порвешь со мной, когда мама поправится. Все будет хорошо, Джорджия. Вот увидишь. — Он взял ее левую руку и погладил безымянный палец. — Прости, что забыл купить кольцо.

— Это не важно.

Он встретился с ней взглядом:

— Важно, и я сегодня об этом позабочусь.

— Шон. — Придвинувшись к нему, Джорджия бросила взгляд в сторону двери, чтобы убедиться, что Эйлиш их не слышит. — Ты уверен, что мы все правильно делаем?

— Уверен. Она устала, Джорджия. Я никогда не видел ее такой усталой и не хочу, чтобы у нее случился рецидив. Давай подождем, пока она окрепнет, прежде чем признаваться ей во лжи. Мы уже обо всем договорились, не так ли?

Она грустно улыбнулась:

— Да.

— Хорошо. — Он наклонился и страстно поцеловал ее в губы. — Я отвезу маму домой, затем вернусь и помогу тебе красить.

— Ты хороший маляр? — с улыбкой спросила Джорджия.

— У меня множество разных талантов, — напомнил он ей, отстраняясь и направляясь к выходу.

Глядя ему вслед, Джорджия подумала, что ему не было необходимости ей об этом напоминать.

— Ронан, у меня зуд между лопаток, — признался Шон своему кузену, проходя вслед за ним в его гостиную.

В последнее время он чувствует себя так, словно его окружают одни женщины. Когда Джорджия, его мать, домработница и Лаура собирались вместе, ему хотелось мужского общества. Его кузен был единственным, кто мог его понять. По крайней мере, он так думал.

— Неудивительно, — сказал Ронан, направляясь к мини-холодильнику за пивом, в котором они оба так нуждались. — Наверное, именно это чувствует кролик под дулом ружья охотника.

Поморщившись, Шон посмотрел на него с негодованием:

— Спасибо. Я пришел к тебе за сочувствием и пониманием, а ты меня злишь. Ты не собираешься меня успокаивать?

— Нет. — Достав из холодильника две бутылки, Ронан заметил что-то на полу и поднял. — Пуговица от рубашки.

— Что?

— Пуговица, — повторил Ронан, сравнивая ее с пуговицами на своей рубашке, чтобы убедиться, что она не оторвалась только что. — Откуда она здесь взялась?

Шон знал откуда. Она оторвалась от его рубашки в ту ночь, когда они с Джорджией занимались любовью в этой комнате.

— Откуда мне знать, что твоя пуговица делает на полу? Ты меня не слышал, Ронан? Я в беде.

Нахмурившись, Ронан бросил пуговицу на столик, затем пересек комнату и протянул Шону одну из бутылок.