этом разговоре. Закончил так: «Не знаю, как вам, а мне кровища надоела».

Потом это назвали «сучьей войной». Что война — это точно. Из одной зоны в другую делали подкопы. Подбрасывали в пищу отраву. Если «польским ворам» нужно было зарезать какого-нибудь «честного вора», они платили куму деньги и он организовывал этапирование того человека по спецнаряду (якобы как нужного специалиста) в их зону.

Ну и чего добились? Назовешься на пересылке мужиком — могли к сукам бросить. Вот и назывались обыкновенные уголовники «честными ворами», восполняли потери.

Сколько было уничтожено людей?! Тысячи? Десятки тысяч? Этого уже, наверное, не узнать. Ну и чего добились? Сократили преступность? Нет, преступность продолжала расти. Только преступники становились все более жестокими. Раньше соблюдались хоть какие-то правила, нормы. После этой войны в зонах началась эпоха дикого беспредела, который распространился и на воле.

Теперь я называюсь прошляком. «Вор в законе» в прошлом. Только прошу иметь в виду. Прошляки — тоже двух видов. Одни просто выдохлись и не упустят случая поживиться за чужой счет: жульническая кровь играет в них до самой смерти. Другие завязали и отошли от воровской жизни принципиально, потому что разочаровались в ней, возненавидели ее. Эти — как раз те, чье детство погублено властью.

Почему разочаровался? «Воры в законе» — это люди, которые сами не свободны от своего закона, они не принадлежат сами себе, а я люблю свободу и независимость. Они считают себя выше других арестантов, и это чувство своего превосходства играет с ними злую шутку. Справедливости уже нет, от нее остается одна видимость, демагогия. Человек не может быть справедлив по отношению к тем, кого считает ниже себя. «Воры в законе» либо создают себе власть, либо присваивают, отбирают ее. Они — мастера власти, которая с годами стала неограниченной. Они готовы на любые пакости, только бы удержать эту власть и свои привилегии. (Это вам ничего не напоминает?) Раньше, во времена диктатуры и, как мы говорим, тоталитаризма, с этим еще можно было смириться. Но сегодня… Вот увидите, чем больше будет свободы и демократии в стране, тем большей личной независимости потребуется каждому, кто отбывает срок. Если менты в колониях не начнут какую-нибудь очередную кровавую игру, мужики-работяги сами сбросят с себя диктатуру воров.

Ну и самое главное. Власть с первых своих дней сама выращивала преступность. Потом объявляла ей беспощадную войну. Воюя, продолжала выращивать. И этому не было конца. Только сейчас появилась надежда, что вся эта механика будет понята и прекращена. Дай-то Бог! Но адреса моего все-таки прошу никому не давать. Надеюсь на благородство.

Ч. В.»

1992 г.

СХОДКА ПОД ОХРАНОЙ ПРАПОРЩИКА

Астраханский следственный изолятор. Кабинет начальника Виктора Власа. Говорим о «ВЗ». Влас охотно посвящает меня в особенности своего окаянного ремесла. Входит заместитель и что-то шепчет Власу на ухо…

Спускаемся на первый этаж, входим в бокс. На топчане лежит окровавленный заключенный. Тюремный врач сухо перечисляет: «Перелом основания черепа, кровоизлияние в мозг, закрытый перелом пяти ребер…»

Власу докладывают: «Осужденный 3. доставлен из колонии, где считался «вором в законе», «хозяином зоны». Ночью перелез через забор и проник в помещение камерного типа. Сигнализация непонятным образом была отключена. Кто-то открыл 3. дверь в камеру, где содержится наиболее отрицательная часть осужденных. Здесь 3. было предъявлено обвинение в том, что он самозванец. Затем началось зверское избиение», «Он очень плох», — говорит врач.

«Вот так всегда, — отзывается Влас. — Умрет — зэки скажут: менты грохнули. Выживет — менты внедрили под видом «вора в законе» своего человека. Если он действительно «вор», то на тех, кто его побил, придут ксивы с приговорами, придется их спасать. Если выяснится, что самозванец (по-блатному «сухарь»), надо будет спасать его.

На другой день, после оперативного расследования, выяснилось, что 3. проник в ПКТ, заплатив одному из прапорщиков сколько-то рублей. И что это уже не первый случай. Еще через неделю узналось, что другой прапорщик пронес в ПКТ самогон. А однажды завел и пятерых в дугу пьяных «авторитетов».

«Сходнячок под охраной прапора — недурно! — мрачно усмехается Влас. — А может, эти прапоры — и не предатели вовсе, а их люди? Своих людей они уже засылают даже в училища МВД. Почему не заслать в надзиратели?»

Возвращаемся в кабинет, и Влас продолжает свой рассказ.

«Когда Васе Бузулуцкому, который сидит с 60-х годов (ему несколько раз добавляли срок в колонии), оставалось до освобождения несколько месяцев, он сказал: «А что я буду делать на свободе?»

Этот Вася и ему подобные — так называемые тюремные «воры в законе» проводят в заключении чуть ли не всю сознательную жизнь. Нужно ли удивляться, что они чувствуют себя там хозяевами?

«Вор» может объявить целую камеру (иногда целую колонию) блядской, и никто, в том числе мы, сотрудники, не может снять этого «креста». Мы будем не спать ночи, подниматься по тревоге, оправдываться перед комиссиями, выматываться. И когда к нам придет очередной «вор» и скажет, что он будет «держать порядок», мы очень серьезно задумаемся над этим предложением.

«Держать порядок» — это прежде всего разбирать многочисленные конфликты между заключенными, не доводить отношения до ссор, не доводить ссоры до ножей.

Скажите, кому это нужно, чтобы на зонах были драки, ограбления ларька? Или вдруг медсестру изнасилуют. А «вор в законе» этого не допустит. Даже самозванец. «ВЗ» выступали резко против захватов заложников. Результат налицо — меньше стало захватов.

Нам сообщают: к вам идет этапом «вор» такой-то, на свободе не был лет пятнадцать — двадцать. Ага! Значит, очень даже вероятно, что к его приезду в зоне будут готовить симпатичного юношу. Его подкармливают, угощают чифирем, наркотиками, оказывают поддержку и покровительство или заманивают в карточную игру и подстраивают проигрыш. «Вор» приезжает и говорит юноше: «Я тебе твой долг прощаю, но давай… никто ничего не узнает…»

Когда в колонию этапом приходит «ВЗ», все знают, что положение изменится. Это первая обязанность вора — наладить подогрев ШИЗО и ПКТ. Вор никогда не приходит пустой. Он приходит заряженный: с сигаретами, деньгами.

Для того чтобы проложить дорогу в ШИЗО, вор подкупает минимум одну смену ментов. По этой дороге потом идет все: водка, брага, наркотики.

Тот, кто везет «ворам» деньги, автоматически входит в их круг. Поэтому он заинтересован в благополучном провозе. Если мы найдем деньги, никакие его оправдания не будут учтены. В лучшем случае его будут бить смертным боем. В худшем — кранты. Опять для нас неприятности! Прокурор скажет: не учли, не упредили, действовали непрофессионально!

Знаешь, сколько купюр