Лиза не могла даже дышать. «Зачем ей ножницы?» ― ее охватила паника. Неоновый блестящий белый свет и холодные стены больницы усугубляли чувство страха, как в фильме ужасов. Они пошли в общую ванную комнату.

«Встань на колени передо мной, я не могу достать до твоей головы, ― сказала мать, ― чем ты занималась в этом лагере, что у тебя голова полна вшей?» Лиза не могла даже ответить, ее трясло. Девочка опустилась на колени перед креслом, и мать начала резкими движениями состригать ее волосы. Она обрезала все. Все, почти до кожи. Она оставила два сантиметра волос, за пять минут превратив Лизу в мальчика, похитив ее женственность и еще не утвердившееся девичье достоинство. Лиза начала плакать, и в голове у нее звучал голос Веты: «Ничего, отрастет, тебе очень идет. Ты теперь не такая как все, и это хорошо!» ― «Но я хочу быть такая как все. Я хочу быть как ты, а у тебя длинные красивые волосы», ― отвечала Лиза. Стоять на коленях на больничном полу перед этой женщиной было унизительно. Еще более омерзительным было то, что кто-то вообще имеет над тобой такую полную власть.

Когда Лиза посмотрела в грязное потрескавшееся зеркало, висевшее над раковиной, она уже даже не могла плакать. Просто стояла там тихо и смотрела на себя. Мать небрежно рявкнула: «Не вой. Твои волосы отрастут к тому времени, как вырастут сиськи. Выглядишь как мальчик, а я всегда хотела иметь сына. Я думаю, моя жизнь была бы намного проще, если бы у меня был мальчик». Потом, все-таки слегка притормозив, мать добавила: «Ну ладно, не плачь, иди сюда, я тебя обниму». Лиза склонилась над матерью, чтобы получить объятие, о котором она когда-то мечтала.

Лиза знала, что показывать свой гнев и боль от унижения маме или бабушке только доставит ей неприятности. Вместо этого она несколько раз ударила кулаком по раковине. В то время взрослые даже не задумывались о том, что у детей могут быть их собственные, пусть даже детские, эмоции.

На обратном пути пешком до автобусной остановки резко пошел сильный дождь. У бабушки не было зонта, поэтому она надела на голову пластиковый пакет. Второго пакета у нее не было. Лиза чувствовала каждую каплю дождя на своем почти голом черепе, голова, легкая как воздушный шарик, казалось, взлетит. Капли дождя катились по ее щекам, смешиваясь со слезами. Бабушка глянула на нее с небольшим проблеском жалости, но ничего не сказала. Лиза не могла и не умела осознавать свои чувства. Что такое вообще чувства? Кому они нужны? Чувства следует подавлять, чтобы выжить.

На следующий день, после школы, Вета тоже остригла свои волосы.

– Я никогда не отращу длинные волосы, ― сказала она. ― Чтобы никто никогда не мог меня так унизить, ― ее душил гнев, ― и тебе советую!

– Хорошо, ― ответила Лиза.

В те времена не только Лиза жила у дедов. Вета тоже жила то у бабки с дедом, то у тети с дядей. «Все же лучше, чем у дедов», ― думала Лиза.

Лиза прожила у дедов почти девять месяцев. Мама перенесла множество операций и возвращалась домой на неделю каждые двадцать дней.

Тогда очень часто родители отдавали детей старикам, потому что в то время, после развала Советского Союза, с громким названием «Перестройка» все в стране начало перестраиваться. Построится оно или не построится, но изменения всегда вносят сумятицу, необходимость приспособления и выживания в новой жизни. Старая социальная и экономическая система ломалась, и на ее месте зарождалась новая. И рождение это не было легким. Многие родители теряли работу и были вынуждены искать новые способы выживания.

Это было начало зарождения частного предпринимательства. Родители уезжали на заработки в большие города или же начинали торговать, ездили в Турцию, в Польшу, в другие страны за различными товарами – турецкие дешевые вареные джинсы, ангоровые свитера и поддельные спортивные костюмы, обувь, кожаные куртки, плащи и шубы из натурального меха. Такие поездки отнимали по несколько суток в пропотевших грязных автобусах, многочасовые очереди на пограничном контроле, зачастую это было сопряжено даже с риском для жизни.

Люди очень быстро научились выживать, предавать, спекулировать, воруя это время у своих детей.

Пол и я познакомились через три дня после моего возвращения из Минска.

Успешно сдав весной все экзамены, я, довольная собой, на всю катушку отметила день рождения в родном городе, сняв целиком ресторан на Минском Море, куда и пригласила всех своих давних друзей, которых я не видела уже несколько лет. Это был замечательный день. Июль месяц! Все мои друзья, родственники и, конечно, мой отец целый день купались и загорали. Ближе к вечеру, переодевшись к ужину, уселись к праздничной трапезе за длинными столами на свежем воздухе. Тосты и спиртное лились рекой. Шашлыки, разнообразные закуски, красавицы-официантки, веселые разговоры после долгой разлуки с друзьями. Потом были танцы. Танцевали все. В кругу, хороводом и по парам. Плясали всю ночь. Что это была за ночь, незабываемая!

Когда я вернулась в Америку, моя подруга Тесса пригласила меня к каким-то ее друзьям на яхту. Я с удовольствием приняла приглашение, и через три дня после моего прилета Тесса, еще одна ее подруга и я, направились в Чикаго, где на берегу озера Мичиган находится множество яхт-клубов и причалов. Я никогда раньше там не была. Все это казалось таким гламурным ― голубая вода озера, белоснежные яхты, холеные лица ― обаяние больших денег Чикаго. Ко всему этому я тогда еще не привыкла, только недавно выбравшись из массажного салона. Все это произвело на меня неизгладимое впечатление. Хозяин яхты задерживался. Мы устроили легкий пикник в парке возле бухты. Я испытывала какую-то легкую дрожь предвкушения в преддверии удивительного приключения, где я на белой яхте уношусь за горизонт.

Хозяин яхты и двое его друзей появились через полчаса. Подойдя вальяжной походкой, с улыбкой на лицах и каким-то грандиозным обаянием, они представились нам, и мы все вшестером с важным видом прошествовали по причалу. Мы прошли мимо всех огромных яхт и остановились возле белоснежной лодки среднего размера. Хозяин, Пол, галантно помог дамам взойти на палубу. Для разрядки обстановки всем сразу же были предложены прохладительные спиртные напитки в высоких пластиковых стаканах. Слово за слово, глоток за глотком, знакомство перетекло в ненавязчивые легкие беседы, хихиканье, улыбки, веселье. Мы, девочки, упивающиеся этим шиком, начали фотографироваться, чтобы запечатлеть момент и похвастаться перед подругами. Нас мягко, но настойчиво попросили, чтобы эти фотографии не выставлялись в фейсбуке и прочих социальных сетях. Без проблем! ― даже не задумавшись о причинах такого намека, мы продолжали снимать себя и друг друга. Вот я сижу на яхте, вот ныряю, вот пью, смеюсь… Вот я стою на корме на фоне этого великолепного знаменитого города ветров, и мои волосы развеваются…

В скором времени мы отчалили. Мы завороженно наблюдали за тем, как Пол своими мускулистыми красивыми руками, управляя множеством рычагов на капитанском мостике, виртуозно развернул яхту в узком проеме бухты, и со слегка уловимой надменностью, полностью контролируя ситуацию, вывел нас в открытую воду.