Олег подливал ей чаю, жадно выспрашивал про Ольгу. Та готова была помочь, но как? Пресловутого «жениха» Алена в глаза не видела. Какой была Ольга раньше, Олег и сам знал. За неделю общения с турком в девушке появилась какая-то вялость, задумчивость, она перестала лазить по Всемирной паутине, забросила социальные сети, почти не ела и не разговаривала…

– В общем, я сделала то, о чем меня просили, – вытерев рот ладошкой, заключила Алена. – Спасибочки, как говорится, за хавчик. – Она глянула на часы и ахнула: – Ни хрена себе, бежать пора, а то уже никак не успеваю…

Проводив «посланницу», Олег вывалил на пол содержимое чемодана. С тоской перебирал старую обувь, джинсы, некогда модные блузки (у исламистов такие вещи действительно бессмысленны), перелистал пару блокнотов, не найдя ничего интересного, сплющенные мягкие игрушки, которые Ольга так и не решилась выбросить, зеркальце с перламутровым окладом, шкатулка с бижутерией, толстая книга «Тысяча самых интересных мест планеты». В заднем кармане зауженных джинсов нашел свернутый вчетверо лист. Сердце стукнуло – записка от сестры, предназначавшаяся ему! Почерк был Ольги, но какой-то ровный, убористый. Ольга писала размашисто, ей не хватало места. «Олег, извини, я полюбила человека, он теперь для меня все, за ним пойду хоть на край света. Не ищи меня, не осуждай. Квартиру в Заславле забери себе, мне она не нужна. Будь счастлив, Олег». Записка насторожила. Это была не манера Ольги, не ее стиль. Записку всунули в штаны «на всякий пожарный». Не было никакой гарантии, что ее наверняка увидит майор Кравцов. Складывалось ощущение, что ее писали под диктовку или под внешним воздействием.

Олег периодически впадал в ступор, потом начинал метаться по квартире. Наконец принял «историческое» решение, вооружился телефоном.

– Майор? – недоверчиво спросил куратор Атаманов. – Ну здравствуй, бродяга. Ты как?

– Нормально, Егор Тимофеевич, продолжаю вращаться вокруг Солнца. Немного скучно, непривычно, мысли дурацкие лезут в голову…

– Олег, я тебя уверяю, мы работаем по твоей проблеме, – быстро выпалил полковник, но особой уверенности в его голосе не было.

– Серьезно? – удивился Олег. – А почему тогда все мое униженное и оскорбленное естество уверенно настаивает, что это не так? Подождите, Егор Тимофеевич, я звоню не за тем, чтобы учинять разборки. Я хочу сам ее найти. Понимаете, о чем я? Не нужно лукавить и выкручиваться, отвлекать от боевой работы специальные подразделения. Достаточно лишь одного отставного майора спецназа, который ненадолго съездит в одну «курортную» южную страну, сделает свои личные дела и вернется. Вам не о чем переживать – майор не работает в управлении. Он отработанный материал – его отстранили, а если без обиняков – выбросили. Заменят другим. Все обдумано. Бывший сотрудник управления поедет под видом завербованного наемника. Вербовочных пунктов хватает, нужно лишь поискать. Ему не нужна легенда и другое имя – его растоптали, выгнали с работы, и он хочет отомстить. Мама у него татарка – в душе он мусульманин, пусть проверяют, все равно не докажут обратного. В рядах ИГИЛ отношение к таким людям неоднозначное: с одной стороны, бывший враг, с другой – ценный источник информации и реальный военный специалист, которых у них немного. Но фишка в том, что до рядов ИГИЛ наш герой не доедет, спрыгнет с поезда. Попутно он может выполнить еще какую-нибудь работу – например, собрать разведданные о дислокации противника в районе Аль-Фараджи… Не перебивайте, Егор Тимофеевич. Хорошенько обдумайте предложение. Лично вы ничем не рискуете. Родина тоже не рискует. Провернуть операцию технически – несложно. Подумайте. Десяти минут хватит? Я перезвоню.

Он отключился и принялся мерить шагами не очень вместительную квартиру. Куратор сам перезвонил – через восемь минут.

– Два вопроса, майор, – проворчал полковник. – Считаешь, что ты невозможно крут? Хочешь поскучать по тем временам, когда тебе было скучно? Можешь не отвечать ни на один. Надеюсь, ты понимаешь, что бандподполью, окопавшемуся в Москве, проще тебя убить, чем отправить воевать в «курортную» южную страну. Твоя авантюра может завершиться, не успев начаться. Сам все обдумай. Если останешься при своем мнении, завтра милости просим в мой кабинет. Пропуск будет ждать на проходной. Скинь мне несколько фотографий сестры.

Вечером они гуляли с Лизой в парке. Он не стал темнить, выложил ей все как на духу. Она задрожала, схватила его за локоть:

– Господи, Олег, ты хоть понимаешь, что творится в той стране? Даже наше прилизанное телевидение говорит, что там все плохо. Я слушаю новости, читаю Интернет. Это же ад на земле! Ты не выберешься оттуда, как ты один вытащишь свою сестру?!

– Не волнуйся, люди помогут. Я, в конце концов, специалист.

Они остановились посреди аллеи, стояли, обнявшись, на холодном ветру. Она зарылась носом ему в ключицу, молчала, понимала, что упертого офицера спецназа не переубедить. Да и кто она, чтобы его переубеждать? Знакомы два дня. Обычная женская история: всю жизнь несчастлива, а только поманило счастье, как все растаяло, и остается боль. На улице смеркалось. Они ушли далеко от жилых домов, от центральных аллей неухоженного сквера. Вокруг возвышался неопрятный голый лес. Гуляющих здесь не было, даже собаки сюда не забредали. Лиза вздрагивала, шмыгала носом.

– Все в порядке, Лиза, – вкрадчиво бормотал Олег и уже начинал жалеть, что все рассказал. – Я много лет живу такой жизнью, не в диковинку. Во всяких переделках бывал.

– В такой – еще нет, – шептала она. И с этим спорить было трудно. Ни разу еще его работа не сочеталась с личным интересом, никогда не приходилось вытаскивать из дерьма близких людей, зная, что никто из товарищей не подставит плечо.

– Думаю, управлюсь за несколько дней, – деловито заявил он, – больше там делать нечего. Потерпишь несколько дней?

– И что я в эти дни должна думать? – подняла на него пронзительные глаза Лиза.

– Так и думай: улетел, но угрожал вернуться, – отшутился Олег. – Да все в порядке, вернусь. Хочешь, проковыряем дыру между нашими квартирами? Поставим лестницу – будет у нас двухуровневое жилье. Красота!

– И что это значит?

– Еще не поняла? – тихо засмеялся он. – Объединим хозяйства, будем жить.

– Правда? – напряглась Лиза. – Ты хочешь жить со мной?

– Очень хочу, – искренне признался Олег. – Знаю тебя всего два дня и… очень хочу. Не нужен мне никто другой. Научусь мыть полы, пылесосить, ругаться в ЖЭУ. Буду просыпаться с мыслью: «О, боже, моей жене нечего надеть!»

Она засмеялась, с пылом обняла. А он ловил себя на мысли, что сейчас он искренен, как никогда. И вдруг из-за поворота аллеи вылупился рослый светловолосый парень в расстегнутой кожаной куртке, осклабился и решительно зашагал к ним.

– Та-так, а это что за натюрморт? Лизок, ты не иначе хахаля завела?

– Ох, мамочка дорогая, только этого не хватало… – вздрогнула Лиза.

Олег не менял положения, сжимал ее в объятиях. Но уши и глаза уже работали, включилось боковое зрение. Отвык он от «рабочих» напрягов, самое время вернуться. Верзила подошел и встал в полутора метрах – на границе зоны личного пространства. Физиономия однозначно «просила кирпича», в ней не было ни капли интеллекта. Краем глаза Олег увидел, как из-за того же поворота вылупились еще трое – сравнительно молодые, в мешковатых штанах, в мятых куртках. Один был патлатый, двое бриты почти наголо, и, судя по рожам, однояйцевые близнецы – причем оба родились с явными дефектами. Троица шла в их сторону. Подошли, остановились, стали рассредоточиваться.