Глаза у нее были как у зверя.

Словно в трансе, медленно приподняла она крышку сундука, служившего кроватью Киске, и вытащила укутанное в целлофан красное шерстяное платье. Отец купил ей это платье на день восемнадцатилетия. Он сказал, что Людмила никогда снова не будет выглядеть как деревенская девчонка. Более того, сказал он, она будет выглядеть как принцесса. И в этом ее сумасшедший отец оказался прав. Это было странно, потому что он говорил это, будучи трезвее обыкновенного.

За горою разорвался артиллерийский снаряд. На минуту он заглушил голоса старух во дворе, где Макс защищал свой план украсть горючее — или, точнее, позаимствовать, как он это называл, — у вдовы торговца скобяными изделиями.

Людмила не слышала, как за занавеску у нее за спиной проскользнула Киска. Она почувствовала у себя на бедре руку и резко повернулась.

Между зубами Киски показался розовый язычок. Людмила нахмурилась и, следуя за маленьким пальцем, торчащим из-за занавески, повернулась к окну.

Там стоял Миша Букинов.

Порывы ветра загнали Блэра и Николь в дом. Ветер сопровождал первый в тот день рейс, низко стелясь над Хитроу, беспрерывно налетая с востока. День уже давно закончился здесь и уже почти начался в Кужниске, а наша пара бежала через вечный туман Лондона. Блэр чувствовал, как через холод рвется вперед его новая жизнь, сияя на боках припаркованных «Мерседесов»; блики музыки на дороге и секса перед завтраком до отправления в дальние дали. Жизнь без брезгливых мыслей, мир чарующего беспорядка. Лондон казался ему электрическим проводом с разрядами дикого потенциала. Блэр был наэлектризован его возможностями. Перемена в нем не ускользнула от Николь Уилсон.

— Да, бывали дни и похуже, — сказала она, стискивая его руку.

— Не нужно так удивляться. — Блэр гордо выпятил челюсть, как яхтсмен.

— У меня, блин, были на ваш счет сомнения. Не все справляются с такими переменами.

— Мы всего лишь приехали с севера.

— Ты знаешь, о чем я.

— Ну, это ведь охотничий заказник, не так ли? — Блэр дотронулся до ее руки. — Молодой человек на пути в будущее, чего вы ожидали?

— Ну да.

— Ну, ты понимаешь. Я хочу сказать, надеюсь, мне не нужно вот так все выкладывать.

— Помоги Господь девушке, которая решит связаться с тобой.

— Ну, я этого не говорил. У меня-то на уме гораздо большее. — Блэр помолчал. — А ты сама о семье не подумываешь?

— Лучше я себе вены перережу. Мне без переживаний нельзя.

— И все равно. — Блэр шагал широко, с подскоком — отчасти для баланса, отчасти чтобы влиться в поток новой жизни, к которому только предстояло привыкнуть. — Нет, ты послушай.

— Зайка тоже так говорит, — тихонько хмыкнула Николь.

— Что?

— «Нет, ты послушай». Я тебя не узнала с этой сутенерской прической, да ты и вес немного скинул. Но ты по-прежнему половинка Зайки. Так странно.

На щеке Блэра прорезалась морщина.

— Знаешь, я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать этого наркошу.

— Что?

— Боюсь, Зайку мы потеряли. От него остался только призрак.

— Он быстро подсел. Я собиралась поговорить с ним об этом.

— Ну извини, но я больше не намерен прикрывать это.

— Да что с тобой вдруг случилось?

— Знаешь, я просто не могу больше жить с этим нелепым, зависимым говнюком-эскапистом. Я вышел на новую орбиту.

Ники подняла глаза к горизонту.

— И все же, а? Господи. В Зайце что-то есть, и все очень по нему скучают. И ты тоже, я знаю. Но старина Зайка… Ведь есть действительно непреходящие вещи. Что ты собираешься сказать ему о ЗАГСе?

— Я ничего ему не обязан говорить, я не отчитываюсь перед ним. Он мне, знаешь ли, не начальник.

— Правильно.

— Ну, я хочу сказать, мне насрать, если этот говнюк съебется насовсем. Откуда мне знать?

— Правильно!

Парочка пнула тележку из супермаркета, стоящую на дороге, швырнула коробку с жареными цыплятами в грязь и устроила показательный суд над кучкой собачьего дерьма. Они прошли по лабиринту викторианских улочек, мимо магазина «Пэтел бразерс» на углу, где никому в голову не придет проверять до бесконечности банкноту на свет, под стальным железнодорожным мостом, где были только воркующие голуби, и наконец завернули за «Тутинг Коммон», который довольно долго был пристанищем разгульной молодежи, а затем принял очередную странную парочку загорелого поколения, в то время как предыдущая странная парочка купила коляску для близнецов и свалила в пригород.

Ибо такова скорость города. Пылающий алтарь в цвету прошлых поколений. Где-то в глотке Лондона находился рычаг, но он не контролировал, как быстро или медленно, прямо или вбок нужно двигаться. На этом рычаге было написано: «Не упадите в блядскую дыру».

Пара свернула на Скомбартон-роуд. Сияющие «Мерседесы» с чистых улиц уступили место «Мерседесам» постарше, щеголяющим массажными покрытиями на сиденьях, экзотическими штучками на приборных панелях и запахом дезодоранта, проникающим даже через холод, стекло и железо. В клубах тумана на аллее у дома 16а сидел оборванец. Ники прижалась к боку Блэра, отблеск уличных фонарей карикатурно обрисовывал ее нежное креольское лицо.

— Ну вот мы и пришли, — сказала она.

— Да, пришли. — Блэр придвинулся ближе, вдыхая холод с ее волос. — На завтра все в силе?

— Я думала, они тебе работу нашли.

— На этой неделе я выходной.

— Что, на первой, блядь, неделе? Слушай, дружок, ты единственный бывший пациент, которого сразу приняли на работу. Наверное, за тебя кто-то шибко старается, поэтому не выпендривайся особо.

— Нет, ты послушай, Зайка же не работает.

— Тут другое дело, он еще не пришел в себя. И вообще, кстати, о моих планах, мне следует уделять ему некоторое время, пока я здесь. Я же не могу заводить любимчиков. — Ники провела дружеской мягкой рукой по обшлагу пиджака Блэра и шагнула к двери. — Хотя прямо сейчас я готова убить за чашку чаю. Постарайся не разбудить Зайку.

— Да сдох он, — хмыкнул Блэр, пытаясь нащупать по карманам ключи.

— Что?

— Да точно. Сердечный приступ.

— Ты же не хочешь сказать, что бросил его во время приступа? — Ники резко отбросила его руки и вытащила ключи.

Блэр прошел за ней, спрятавшись в высокий воротник. Потертый коврик у двери выпустил облако пыли из ее кроссовок, Ники рванула вперед в темноту. На диванах никого не было.

— Что ты с ним сделал?

— Да в ванне я его утопил. — Блэр неуклюже шел за ней, стараясь не наступать на скрипящие ступеньки. Он оперся на перила, чтобы снять ботинок.