Саддин закрыл глаза и покачал головой. Он выглядел оглушенным, словно пытался оправиться от мощного удара.

– Фидави убили четверых моих людей, принесли много горя моей семье. Я не имею права снова подвергать их опасности. – Он поднял глаза к небу, и Али заметил, что в них блеснули слезы. – Мне придется продолжить свой путь по пустыне, не задерживаясь более двух дней на одном месте. Кто знает, может, нам повезет? Аллах позаботиться о том, чтобы фидави сбились с нашего следа. Возможно, их даже удастся прикончить…

– Саддин, я…

Али осекся, услышав за спиной легкий хлопок, как будто что-то упало на каменный пол. Саддин обернулся.

В этот самый момент через стену башни бесшумно перемахнули две тени.

– Фидави! – в ярости прошипел Саддин. – Эти ублюдки нашли нас. Если ты все еще сомневаешься, подойди к ним ближе. Кто знает, может, тебе удастся проскочить мимо этих призраков.

Али перевел дух. Только сейчас он осознал, что в глубине души верил Саддину.

– Что же нам делать? – в отчаянии спросил он.

– Беги к девочке. Закрой дверь на засов. Я постараюсь удержать их здесь.

– А ты? Что с тобой…

– Подумай о Мишель. Поторопись!

Али отступил к двери и оглянулся. Лунный свет отражался в смоляных волосах Саддина. Его одежда сверкала белизной, словно ниспосланный Богом ангел спустился на землю, бросая вызов темным силам ада, подстерегавшим его здесь. Али бросился вниз по крутой лестнице, едва не сбив с ног Махмуда.

– Господин, ужин… – Слуга осекся, заметив выражение лица Али. – Что случилось, господин? Где ваш гость?

– Он там, на башне. Идем скорее к девочке. – Али с трудом переводил дух.

– К девочке? Зачем? Она спит и…

Но Али его не слушал. Он мчался дальше, ухватив слугу за рукав. Объясняться было некогда. Во всяком случае, не сейчас, когда всем угрожает опасность.

Он совершенно запыхался, когда наконец добежал до комнаты для посетителей. Страх, что фидави его опередят, похитят или, того хуже, убьют Мишель, придал ему силы.

Распахнув дверь, он с облегчением вздохнул: ребенок мирно спал.

Стараясь унять волнение, Али склонился над девочкой. Лицо ангела, обрамленное нежными золотистыми волосами. Увиденное его потрясло. Саддин прав. Эта малышка, вне всякого сомнения, дочь Беатриче. Он вдруг все решил: девочка останется у него, несмотря ни на что.

Али тихонько тронул ее за плечо.

– Мишель, – прошептал он, – проснись.

Девочка шевельнулась и, открыв глаза, удивленно уставилась на него. Али подумал, что малышка, по всей вероятности, не понимает его. Как же ей объяснить, что они должны бежать?

– Али. – Он указал на себя пальцем и протянул ей руку. – Идем. Поторопись.

Девочка сморщила лоб.

– Саддин? – Она взглянула на Али своими голубыми глазами – такими же, как у Беатриче.

– Он скоро придет. А сейчас мы должны спрятаться.

Али не знал, поняла ли его девочка. Однако в ее взгляде было столько доверчивости, что у Али перехватило дыхание. Сейчас он пойдет к Саддину и скажет ему, чтобы тот не волновался: Мишель останется с ним. Если потребуется – даже навсегда.

Минуя множество комнат, они оказались в рабочем кабинете Али, где находился старый сундук, настолько вместительный, что там мог спрятаться даже взрослый человек. Али быстро набросал туда подушек, и девочка улеглась на них, свернувшись калачиком. Али накрыл ее одеялом, заговорщицки приложив палец ко рту. Она понимающе кивнула. Нежно поцеловав ее в лоб, Али с тяжелым сердцем захлопнул крышку.

Оставалось только надеяться, что фидави не придет в голову искать девочку в этом старом, источенном жучком сундуке.

Али торопливо извлек из шкафа слегка запылившуюся саблю, доставшуюся ему в наследство от деда, и проследовал на башню. Он не представлял, как сможет помочь Саддину, но знал одно: кочевнику в одиночку не справиться с двумя фидави.

Когда он, крадучись, поднялся по ступенькам и, затаив дыхание, прильнул к двери, его встретила пугающая тишина. Никаких звуков, голосов, бряцания оружия. Неужели бой окончен? Или фидави устроили ему западню?

Он осторожно выдвинул засов и приоткрыл дверь. С парапета башенной стены свешивалась грузная фигура в черном, будто наблюдая захватывающее представление там, внизу, на улице. Али попытался приоткрыть дверь шире, но снаружи мешало что-то тяжелое.

Али налег что было силы на дверь и протиснулся в щель, едва не споткнувшись о пару неподвижных ног. В ужасе он уставился на лежащее тело. Человек был одет во все черное. Устремленный к небу взгляд его широко открытых глаз был ужасен, словно сам Аллах в гневе поднял на него меч. Под подбородком зияла страшная рана. Али наклонился к незнакомцу, памятуя о врачебном долге: если в человеке – пусть даже таком – теплится жизнь, он обязан ему помочь. Приложил ухо к его груди. Фидави был мертв. Али вытер испачканные кровью пальцы о черный плащ убитого, поднялся и на цыпочках подошел к другому, свисавшему со стены человеку. К своему стыду, он поймал себя на мысли, что желал только одного – пусть и этот окажется мертвым. Его надежды оправдались. Живот фидави был распорот так, что внутренности вывалились наружу, как у растерзанного животного во время жертвоприношения. Али с отвращением отвел взгляд. Итак, оба фидави мертвы.

Где же Саддин?

В этот момент послышался тихий стон. Али огляделся, заметив в тени у входа на лестницу фигуру в белом. Внутри у него все сжалось. Он медленно приблизился. Саддин, скорчившись, лежал лицом к стене, обхватив руками живот. Глаза его были закрыты, одежда изодрана в клочья.

Али склонился над ним и бережно положил руку ему на грудь. Сердце билось едва слышно. Руки и ноги были сплошь покрыты резаными ранами. Однако они не казались смертельными. Во всяком случае, на первый взгляд.

– Али, – Саддин открыл глаза и, ухватившись за его плечо, с трудом приподнялся. Луна осветила его бледное лицо. – Что… с Мишель? Она…

– Не волнуйся, малышка в безопасности. Я хорошо ее спрятал.

Саддин с облегчением вздохнул и закрыл глаза.

– Хвала Аллаху! – прошептал он. Али помог ему лечь. – Я поквитался с крысами. На этот раз я выловил их всех. Они сдохли, Али.

– Знаю, я видел, – ответил Али и осторожно приподнял руки Саддина. В груди зияла рана, из которой хлестала кровь. Али чуть не вскрикнул. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что она смертельна. Он инстинктивно прижал руку к груди Саддина, понимая, что все бессмысленно. Такое кровотечение остановить невозможно. Даже Беатриче, будь она здесь, со всеми ее знаниями и навыками была бы не в силах помочь. – Саддин, тебе нельзя…

Но кочевник не дал ему договорить.