себе, я целую его в ответ, крепко и горячо, практически запечатлев себя на его губах.

Кингстон обхватывает меня руками и втискивает свое мощное бедро между моими. Наши тела прижаты друг к другу, все его твердые грани против моих нежно-мягких изгибов. Наше дыхание смешивается, а наши языки переплетаются. В этом поцелуе столько настойчивости, будто мы пытаемся проникнуть друг в друга. Он голоден и свиреп. Одурманивающий и головокружительный. Я даже не представляла, что простая встреча губ двух людей может быть такой чертовски сильной.

Желание пронзает меня, когда его мягкие губы прокладывают дорожку по линии моей челюсти, его зубы царапают мою шею. Кингстон бормочет проклятия и поднимает меня, обвивая мои ноги вокруг его бедер. Он стягивает штаны, упираясь в меня своей эрекцией.

Кингстон покусывает место, где моя шея сходится с плечом.

— Тебе это нравится?

Мой позвоночник выгибается.

— Да.

Он стонет, когда его пальцы проникают под полотенце и находят мою горячую плоть.

— Хочешь еще?

Моя голова откидывается назад, глаза закрываются.

— Да.

Если бы я была сейчас способна здраво мыслить, его мрачная усмешка могла бы меня обеспокоить, но в данный момент я не могу думать, я могу только чувствовать. За последние несколько недель я так оцепенела, что вцепилась в этот кайф, как в спасательный круг. Я вздрагиваю, когда он проводит пальцами по моей влажной коже. Стону, когда он вводит в меня один длинный палец. Дыхание Кингстона сбивается, когда он вводит и выводит палец, потирая тыльной стороной ладони мой клитор.

Я прикусываю нижнюю губу, когда он добавляет второй палец. Вместе мы выработали ритм, который кричит об отчаянии и голоде. Он изучает мое лицо, тщательно фиксируя каждую черту. Кингстон так точно подстраивается под мои всхлипывания и стоны — регулирует углы, давление и скорость, чтобы доставить максимальное удовольствие. Это так интенсивно, что я кончаю в рекордное время. Он замедляет свои движения, пока я извиваюсь на нем, а затем полностью отстраняется. Шокирует, какой опустошенной я внезапно чувствую себя, когда он отстраняется от меня и возвращает меня на твердую почву.

Когда наши глаза встречаются, он выглядит таким же ошеломленным, как и я. Его песочные волосы растрепаны, дыхание неровное, а глаза дикие. На его брюках видна явная выпуклость, но это, похоже, волнует его меньше всего. Прежде чем я успеваю произнести хоть слово, Кингстон выходит из моей комнаты, захлопнув за собой дверь. Как только он уходит, я сползаю по стене, мои ноги слишком ватные, чтобы устоять на ногах. Проводя руками по волосам, я прокручиваю в голове последние десять минут.

Что это было, черт возьми?

8. Жас

— Что происходит между тобой и моим братом? — спросила Эйнсли во время обеда. — Он все утро бросает тень на Пейтон и не перестает пялиться на тебя.

Я чуть не подавилась своей пастой примавера.

— Между мной и твоим братом ничего не происходит.

Эйнсли бросает на меня скептический взгляд.

— Жас, серьезно. Не говори мне «ничего», потому что мои близнецовые чувства обостряются. Вчера Кингстон был с тобой большим придурком, а сейчас он выглядит так, будто хочет наброситься на тебя. Кроме того, он даже не пытается скрыть свое презрение к Пейтон. Что, черт возьми, произошло вчера за ужином?

Я пожимаю плечами.

— Ничего не случилось.

— Это чушь. Ему что-то от тебя нужно, — она делает паузу на мгновение. — Или он уже получил что-то от тебя.

Я пытаюсь бороться с этим, но я знаю, что краснею. Я могу только надеяться, что мой загорелый цвет лица скрывает это. Я не могу перестать думать о том, что произошло у моего шкафа прошлой ночью. Я не девственница, но я и не девушка, которая легко ложится с кем-то в постель. Я спала только с одним парнем, и он был моим парнем. Тот факт, что я позволила Кингстону так прикасаться ко мне, когда мы только познакомились, совершенно не в моем характере. Почему меня так чертовски тянет к нему? И почему это должно быть так приятно?

Эйнсли ахает.

— О Боже, это оно, да? — она наклоняется и еще больше понижает голос. — Вы двое переспали прошлой ночью?

— Нет, мы не переспали! — шепотом кричу я. — Просто, пожалуйста, прекрати это, Эйнсли.

Она смотрит на меня через плечо.

— О, это должно быть хорошо.

Я поворачиваюсь.

— Что должно быть…

На мой вопрос есть ответ, когда я вижу, как Пейтон и Кингстон ведут жаркую дискуссию. Ее лицо прищурено, а руки размахивают. Я поворачиваюсь обратно, когда она вскакивает со стула и идет прямо ко мне.

Эйнсли мило улыбается, когда Пейтон подходит к нашему столику.

— О, привет, Пейтон. В чем дело?

Пейтон кладет руку на бедро и свирепо смотрит на меня.

— Не лезь в это, Эйнсли. Моя проблема в этой сучке.

Кингстон рассказал ей о том, что произошло прошлой ночью?

Я складываю руки, пытаясь выглядеть незаинтересованной.

— Следи за тем, кого ты называешь сукой, сучка.

Я не хотела этого, но я оглядываюсь на Кингстона. Он внимательно наблюдает за нашим общением, но не предпринимает никаких попыток вмешаться.

Она подражает моей позе.

— Прекрати пялиться на моего парня. Это жалко.

— Жалко? — я усмехаюсь. — Что жалко, так это тот факт, что ты настолько бредишь, что не видишь, что не у меня проблема с пристальным взглядом. Ты должна обсуждать это со своим так называемым парнем.

Ее голубые глаза вспыхивают гневом, а лицо краснеет.

— Кингстон мой, шлюха. Держись от него подальше.

Я ухмыляюсь.

— Я не заинтересована в том, чтобы находиться рядом с Кингстоном. Ты должна сказать ему, чтобы он держался от меня подальше.

— Да, точно. Как будто это необходимо, — Пейтон качает головой и крутит пальцем в мою сторону. — Мусор — не в его вкусе.

Я поднимаю брови, игнорируя ее укол.

— Ты уверена в этом?

Я вижу, как зарождается сомнение, прежде чем широкая ухмылка растягивается на ее лице.

— Знаешь что? Ты права. Зачем мы вообще затеяли этот разговор? Ты моя сестра. Последнее, что мы должны делать, это ссориться из-за глупого мальчишки.

Я провожу рукой по лицу. Эта девчонка спятила? Неужели она не помнит, что предупреждала меня держаться подальше от ее парня в первые несколько минут после знакомства?

— Жас, смотри… — Эйнсли пытается предупредить меня, но уже слишком поздно.

Я поднимаю голову как раз вовремя, чтобы почувствовать, как на меня льется ледяная вода. Смех эхом разносится по комнате, становясь таким громким, что почти оглушает. Пейтон ухмыляется, держа в руке мой пустой стакан. Ну все, с меня хватит.