нее рот еще не болит? — и легонько стукнула императора в грудь внешней стороной пальчиков: отодвинься.

— Аерон, прекрати, все смотрят.

— Кто все? — Отстранился император. — Здесь кроме барона никого нет.

«Но я все еще здесь, так что хватит вести себя, будто вы одни!» — Эмрис проглотил это.

— Никого, кроме барона, на этом балконе, но мы оба знаем, что еще до того, как мы покинем его, длинные языки растреплют об этом поцелуе принцессе-консорту.

Аерон отстранился немного и посмотрел на Идель как на дурочку. Непрошибаемым аргументом он заявил:

— Она со своим братом тоже целуется, и мне, между прочим, на это насрать. И вообще! Ты глянь на нее, барон! — Призвал Аерон Эмриса, который прилип к полу, выпучив глаза от одного только «насрать». Одно дело услышать такое в походных лагерях — там лорд-не лорд, а все выражаются, — но на светском приеме? От императора?

— Я, император Деорсы, вверяю ей всего себя, — продолжал паясничать император, раскинув руки, в одной из которых все еще болтался наполовину опустевший бокал, — а она тревожится о мнении сторонней женщины!

Идель шагнула к императору и, положив ладони на плечи, немного угомонила монарха. Забрала остатки вина и, вернувшись к парапету, приложилась сама.

— Твоей жены, — поправила леди после глотка. — Которая непременно нажалуется своему брату, что ты не позвал ее сегодня. А от Легрейфа и без того много проблем.

— Но даже он согласен со мной в том, что ты превосходишь женщин империи, как луна в небесах превосходит отражение звезд в смрадной луже! — Император пел менестрелем, и в его разномастных глазах Железный читал бесконечное, почти ребяческое веселье.

Едва Аерон приблизился к Идель, чтобы, видимо, снова обнять, как та, откровенно рассмеявшись, накрыла лицо императора ладонью и оттолкнула.

Оттолкнула в лицо. В лицо, повторил про себя Железный. Как отталкивают приставучих собак.

Да, пренебрежение в этом жесте было наигранным, и по движению женской кисти только слепой бы не понял, что в обращении с Аероном Идель деликатна и мягка. Да, тот смеялся тоже. Но у Эмриса все равно глаза полезли на лоб, потому что он не мог представить себе ни одной ситуации, когда бы кто-нибудь обращался с императором в такой манере. Еще и при публике!

Создатель! — в ужасе вскинулся Железный. Да она определенно «та самая» леди Греймхау, кем бы на деле она ни была! Она же веревки из императора вьет!

Прежде, чем на него обратили внимание, Железный поборол изумление и снова уткнулся в бокал. Пусто. Как жаль. Интересно, они услышат, как он сопит в пустую емкость?

— Кстати, а где, собственно Элиабель? — поинтересовалась леди.

Аерон махнул рукой, давая понять, что тема закрыта: об Элиабель, жене, и Легрейфе, шурине, он хотел говорить сейчас меньше всего. Да и компания неподходящая: барон услышал достаточно.

Идель нисколько не расстроилась. Только пожала плечом и уставилась на Эмриса. Железный хрюкнул в бокал с вином, и эхо, раздавшееся из сосуда, выдало, что тот давно опустел. У императора затряслись плечи.

— Как вам здесь, барон? — Обратилась Идель, полностью игнорируя замешательство Эмриса. Стараясь делать вид, что не происходит ничего из ряда вон выходящего, тот прочистил горло и сказал:

— Ничего не понятно, если честно. — Он повертел в руках злосчастный бокал, не зная, куда его деть. Идель потянулась и, взяв так, что указательный палец лег на край емкости, избавила Эмриса от неудобства. Он выдохнул и сообразил, что уже в который раз за сегодня леди приходит на помощь тогда, когда ему становится душно от непонятности ситуации.

— Честность — это удивительно свежее и отличное качество, барон, — заговорила Идель, встретившись с Эмрисом взглядом. — Но в публичных местах постарайтесь использовать более обтекаемые фразы. Скажем: «Это превзошло все мои ожидания!». Поверьте, никто не будет выяснять, чего именно вы там наожидали. — Она чуть приподняла брови в немом заключающем вопросе: «Понимаете?».

И Эмрис сдался. Он признал, что не понимает. Не понимает, как здесь оказался, что здесь делает, и кто все эти люди вокруг.

Железный утратил ощущение действительности. Вот он, элитный наемник, капитан «Железных Братьев», стоит в компании самого императора и его кузины, пьет вино, вернее, уже выпил, его называют бароном, они тут кривляются и шутят только им понятные и смешные шутки, и все происходит до того естественно, что в самый раз затревожиться: уж не сниться ли ему это? Не будет ли такого, что через пять минут подойдет Эван, или Крейг, или еще кто, гаркнет, мол, капитан, подъем, и он утрет противную со сна слюну, сглатывая сильный сивушный привкус во рту после вчерашней попойки. Не обнаружит ли он себя в какой таверне или вовсе в хлеву, учитывая, что у него почти не осталось денег после покупки «арозанского вина»?

Эмрис прокашлялся и решил рискнуть. Вроде как у них непринужденная атмосфера? Хотя, конечно, открывать рот было бы не столь боязно, будь он в компании деорсийцев попроще.

— Я воспользуюсь вашим советом, миледи. — Эмрис постарался соответствовать. И, кажется, сработало! — В конце концов, я лично видел, как ваше… умение говорить… владеть речью, убедило тех четырех… лордов и леди оставить меня в покое. — Закончив, Эмрис приобрел усталый вид. Да уж, пока такое из себя выдавишь, любой с непривычки утомится.

Идель махнула рукой, отворачивая лицо в сторону:

— Поверьте, уже к сегодняшней ночи они сочинят байку, что я вступилась за вас, потому что вы видный мужчина, и у меня наверняка пробудился интерес.

Аерон хрюкнул смешком.

— Они периодически любят вспоминать, что я… как это? — Она пощелкала пальцами, глядя на кузена.

— Падка на простолюдинов, — подсказал император, утерев губы указательным пальцем.

— Именно!

— И вас это совсем не беспокоит? — Эмрис заинтересовался. Леди говорила о подобных вещах слишком легко. Так не может быть. Они же все трясутся за свою репутацию.

«Ну, похоже, не все, если ты можешь оттолкнуть императора, как пса, и если о тебе говорят, что ты можешь купить полстраны».

— Сплетни останавливаются на мудрых людях, барон, и, к счастью, среди них всегда оказывается кто-нибудь с достаточно тяжелым кулаком, чтобы ради моего доброго имени проредить сплетникам зубы.

О да, мрачно подумал Эмрис. За сегодняший вечер он бы точно мог обеззубить парочку ртов. В ситуациях, когда речь идет про набивание рож и выпуск наружу потрохов, хотя бы все прозрачно: ты или тебе? А все эти разговоры…

— Я сказал бы, что мужики вообще не сплетничают, но увы, знавал я таких, которые похлеще баб… — рассудил Железный вслух и тут же спохватился, глянув на Идель: — Ох, простите.