назад, а на его месте образовалась гигантская впадина-кальдера. Феерия состояла в том, что мы не просто подошли к суше и высадились в каком-то месте, а зашли в сам кратер через проход, который до этого был закрыт. Никто из команды даже не готовился заплывать в кратер — просто планово проходили мимо входа, чтобы показать туристам красивую панораму. И когда мы все уже стояли на палубе, готовые привычно обмундировываться и лезть в зодиаки, капитан взволнованным криком вдруг созвал команду к капитанскому мостику. Все подорвались и убежали, оставив нас с тревогой оглядываться по сторонам и пытаться понять, что произошло. Через десять минут, когда гул испугавшихся европейцев уже стал заглушать звуки моторов, к нам спустился один из проводников, сияя белозубой улыбкой.

— Все в безопасности, дорогие пассажиры, не переживайте. Командованием корабля было принято решение зайти в кратер острова. Проход был закрыт больше двадцати лет! А сейчас лед растаял, — паренек пытался говорить спокойно, передавая сухую официальную информацию, но было видно, что он аж повизгивал от удовольствия. — Просим вас сохранять спокойствие и очередь, через десять минут начнем высадку. У-у-у-ух, нам всем повезло! — Не удержавшись, он хлопнул в ладоши и побежал готовить лодки.

Возможность высадиться в этом месте прямо с корабля была невероятной не только потому, что этого никто не делал в нашем столетии, а еще из-за теплой воды, которая сочилась из кратера. Озеро в Антарктиде, в котором можно искупаться, — фантастика! Как ни странно, мы с Саней оказались в числе немногих, кто вдохновился романтикой момента и решил окунуться, хотя явно такой шанс выпадает раз в жизни, и то счастливчикам.

Добравшись до безопасного места, мигом сбрасываем одежду и бежим к воде по колючему вулканическому камню, впивающемуся в ступни. Морозный ветер обжигает тело, но я обещаю ему через пару мгновений оказаться в теплом природном бассейне, окруженном горами. Возле берега бежать становится совсем неудобно, потому что мелкая черная россыпь сменяется большими острыми булыжниками. Замедляю шаг и, переваливаясь с ноги на ногу, вхожу по щиколотку в воду. Продвигаясь дальше, с удивлением замечаю, что обещанное тепло воды сосредоточено в миллиметровой полоске на поверхности. А под ней — сводящая судорогой ноги ледяная вода.

— Я думал, что вода действительно будет теплая! А тут ощущение — будто кто-то рядом пописал, а вокруг лед, — растирая красные от холода ноги и продвигаясь вперед, поделился я наблюдением с Саней.

— Чувак, а что ты хотел? Ты ж в Антарктиде! — закаленного зимними рыбалками Саню, видимо, не смутила температура воды, близкая к нулевой, и он просто побежал вперед.

Я отпустил все ощущения, сжал все сжимабельное в теле и с веселым воплем ринулся за ним. Мы прыгали в воде и громко кричали, выгоняя из тела весь холод и проживая все яркие эмоции, которые приходили. Укутанным в целлофановый костюм и резиновые сапоги трудно ощутить полный контакт с антарктической природой. Ты можешь трогать лед и землю руками, перебирать вулканический песок пальцами, но все равно будешь чувствовать себя изолированным пришельцем в скафандре. В этот холодный миг нам с Сашей удалось наладить более близкий контакт со средой, подружиться с ней, почувствовать себя на своей земле, пусть и на самом ее краю.

Если попросить меня вспомнить что-то одно об Антарктиде — именно этот момент появляется перед глазами. Очень мощно это было, очень настоящие эмоции.

Попрыгав и растеревшись до красноты после купания, мы оделись и продолжили с группой маршрут в обход внутреннего озера. Серая поверхность океана, обрамленная черной эффузивной породой, создавала достаточно дикий, но при этом цепляющий взгляд пейзаж. Добрели до места со странной меткой на карте «Берег вареного пингвина». Как оказалось, со слов гида, название рассказывает о печальном случае, когда ученые нашли на этом месте ошпаренного умирающего пингвина, которого обдало кипятком из фумаролы. Это был важный момент в понимании природы и особенностей острова, поэтому неприятную картину пришлось запечатлеть в истории.

С другой стороны озера начинался тот самый трек в гору, который должен был открыть нам всю панораму пятнадцатикилометрового залива. Таня со Светой только глянули вверх на крутую тропу, осыпающуюся под ногами гида, и расстелили шарфик на земле, чтобы присесть и переждать поход.

— Не думаю, что мы пропустим что-то особенное. Лед с озером и отсюда хорошо видно, — легко усмирила свой дух авантюризма Таня.

— Ну да, тем более Тема все на дрон заснимет, а мы потом посмотрим — все схвачено, — поддакнула Света. — А вы пока работайте, работайте.

Прикол с дроном был в том, что снимать на территории Антарктиды вообще-то запрещено. На корабле я умудрялся взлетать незаметно для всех, потому что звук лопастей заглушали моторы и волны, а на шухере всегда стояла верный друг Танюха (за что я был ей очень благодарен). Капитан несколько раз ловил нас за этим занятием и, по сути, мог бы впаять штраф на несколько тысяч долларов, но по старой дружбе со мной и из-за особой ментальной связи с Таней делал вид, что не замечал нарушений. Однажды, когда дрон сбился порывом ветра и чуть не влетел в окно капитанского мостика, Алан поднял брови и выглянул на палубу.

— Совсем уже страх потерял, амиго? Пока я прикидываюсь слепым, ты решил мне своим пропеллером глаза выколоть?

— Прости, Алан, не удержал управление. Я буду аккуратно! — пытался оправдаться я. Но в этот раз капитан был настроен серьезно и уже спускался ко мне с мостика. Запахло жареным.

— Ну-ка иди сюда, летун. Я тебе этого всего не разрешал, понятно? — и он угрожающе ткнул пальцем в камеру дрона. — Но… — он по-театральному резко поменял тон, — если ты приведешь свою компанию, а именно — Татьяну, сегодня вечером в бар, — тут вообще прищурился и перешел на заговорщицкий шепот, — то в свободное время я буду занят налаживанием своей судьбы, а не разглядыванием неба над кораблем… Понял?

Мда-а-а… Так пермит на съемку я еще не покупал. Совесть слегка мучила, но успокоил себя тем, что мы и так бы туда пришли, а Таня наверняка с большим удовольствием общалась бы с аргентинским красавцем, чем часами мерзла на стреме на палубе.

— По рукам, сердцеед, — пожал я загорелую кисть капитана. — Сегодня мы будем.

Так, со съемкой в дороге я разобрался, а вот жужжать над головой у всей группы в хрустальной тишине и чистоте вулканического кратера — перебор.

Но не для меня. Взобравшись спустя полтора часа наверх и окинув взглядом удивительную форму кальдеры, я не смог удержаться, чтобы не заснять осторожно пару уникальных кадров. Бухта