chitay-knigi.com » Современная проза » Когда бог был кроликом - Сара Уинман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 69
Перейти на страницу:

— Вперед, Джо! Давай, Джо! Давай! — орала я.

Он споткнулся, но не упал, и по-прежнему никого рядом; пятнадцать ярдов, он оглядывается на бегу, зачетная линия уже совсем близко; и вдруг из ниоткуда, словно просто из грязи, прямо перед ним вырастает пятиголовая человеческая стена. Он врезался в нее, не снижая скорости, раздался оглушительный треск столкнувшихся костей, хрящей и зубов, и брат рухнул в грязь, уже смешавшуюся с кровью, а сверху на него рухнули эти пятеро и остальные, подбежавшие в последний момент. На поле и вокруг вдруг стало совсем тихо.

Солнце медленно выглянуло из-за башни и осветило эту куча-малу, похоронившую под собой моего брага. Я оглянулась на родителей: мать сидела, отвернувшись, и зажимала дрожащей рукой рот. Отец громко хлопал и кричал:

— Молодец, мальчик! Молодец! — Довольно странная реакция на то, что его сыну, возможно, сломали шею.

Похоже, только я осознавала такую опасность, а по-тому вскочила и бросилась на поле. Я пробежала уже полпути, когда кто-то из зрителей с хохотом выкрикнул:

— Ловите пингвина!

Я остановилась и оглянулась. Все болельщики смеялись надо мной. Даже мои собственные родители.

Судья по одному стаскивал с кучи побитых игроков, пока в самом конце, на дне я не увидела лежащего без движения, наполовину зарытого в грязь брата. Я попыталась наклониться, но из-за проклятого смирительного пальто потеряла равновесие, упала прямо на него, перекатилась и по инерции приняла сидячее положение.

— Привет, — сказала я. — Ты как?

Он смотрел на меня удивленно, не узнавая.

— Это я, Элли, — сказала я и помахала рукой у него перед лицом. — Джо?

Он все молчал, и я, но возможности размахнувшись, шлепнула его по щеке.

— Ой, — ожил он. — Ты зачем это сделала?

— Так надо, я видела по телевизору.

— А зачем ты оделась пингвином?

— Чтобы тебя насмешить.

И он засмеялся.

— А где же твой зуб? — спросила я.

— Кажется, я его проглотил.

Мы уезжали со стадиона последними, и машина уже хорошо разогрелась, когда они залезли на заднее сиденье.

— Вам хватает места? — спросила сидящая спереди мать.

— Да, здесь полно места, — ответил ей Чарли Хантер, лучший друг моего брата.

Разумеется, у него было достаточно места, потому что мать отодвинула свое сиденье так сильно, что прижалась лицом к ветровому стеклу.

Чарли в матче играл на месте полузащитника (как мне объяснили), и я считала, что это самый важный человек в игре, раз именно он решает, куда отправить мяч, а поэтому по дороге домой я спросила:

— Если Джо — твой лучший друг, почему ты так редко давал ему мяч?

В ответ он рассмеялся и растрепал мне волосы на макушке.

Мне нравился Чарли. От него пахло мылом «Палмолив» и мятой, и он был похож на моего брата, только гораздо темнее. Из-за того что Чарли был темнее, он казался старше своих тринадцати лет и немного мудрее. Как и мой брат, он грыз ногти, и сейчас, сидя между ними, я наблюдала, как они, будто грызуны, обрабатывают свои пальцы.

Маме и папе Чарли тоже нравился, и мы всегда подвозили его домой после матчей, потому что его родители никогда не приходили посмотреть на игру и мои родители его жалели. А я думала, что ему повезло. Его отец работал в нефтяной компании и таскал свою семью из одной нефтяной страны в другую, пока ресурсы во всех них не иссякли. Тогда его родители развелись (факт, который крайне занимал меня), и Чарли решил, что лучше жить с вечно работающим отцом, чем с матерью, которая вскоре после развода вышла замуж за парикмахера по имени Нэп. Чарли сам готовил себе еду, и у него в комнате имелся свой телевизор. Он был самостоятельным и неуправляемым, и мы с братом оба считали, что если когда-нибудь попадем в кораблекрушение, то хорошо бы оказаться на необитаемом острове вместе с Чарли. Когда машина делала крутой поворот, я специально приваливалась к нему, чтобы проверить, не оттолкнет ли он меня, и он не отталкивал. К счастью, жар от печки достиг уже и заднего сиденья, мы все разрумянились, и не видно было, как я краснею, поглядывая попеременно на брата и Чарли.

Чарли жил на главной улице богатого пригорода недалеко от нас. Сады здесь были ухоженными, собаки подстриженными, а машины отполированными. Похоже, одного взгляда на такое великолепие хватило, чтобы испарились последние капли жидкости из полупустого стакана моего отца: он выглядел грустным и подавленным.

— Какой прелестный дом, — сказала мать, и ни капли зависти не просочилось ни в ее голос, ни в сознание.

Такой уж она была: всегда благодарной за то, что имеет. Ее стакан был не только наполовину полон, но к нему словно прилагалась гарантия постоянного пополнения.

— Спасибо, что подвезли, — сказал Чарли и открыл дверь.

— Всегда рады, Чарли, — ответил отец.

— Пока, Чарли, — сказала мать и взялась за рычаг, чтобы отодвинуть наконец сиденье.

Чарли наклонился к Джо и негромко сказал, что они поговорят попозже. Я тоже наклонилась и сказала, что и я хочу поговорить, но он уже вышел из машины.

Вечером голос диктора, объявляющего результаты футбольных матчей, просачивался в кухню из гостиной — монотонная скороговорка, похожая на прогноз погоды для судов, но совсем не такая важная и интересная. Мы часто оставляли телевизор включенным, когда уходили в кухню. Я считала, что это делается для компании: как будто нашей семье предназначалось быть гораздо больше, чем она есть, и этот голос издалека словно замещал отсутствующих.

На кухне было тепло и пахло сдобой, а за выходящим в сад окном, будто голодный гость, маячила темнота. Платан, еще голый, казался сложной системой вен и нервов, тянущихся в темно-синее небо. Мама говорила, что это цвет формы французских морских офицеров. Французское морское небо. Она включила радио. «Карпентере» пели «Еще раз вчера»[7]. У нее было задумчивое, даже грустное лицо. Отца в последний момент вызвали на помощь клиенту, который, скорее всего, помощи не заслуживал. Мать начала подпевать. Она поставила на стол блюдо с сельдереем, улитками и любимые мной вареные яйца, которые треснули в кастрюльке, отчего их липкая внутренняя сущность распустилась вокруг белым кружевом.

Брат, розовый и сияющий, вышел из ванной и уселся рядом со мной.

— Улыбнись, — попросила я.

Он послушно улыбнулся. Я полюбовалась новой черной дыркой посреди его рта и попыталась засунуть в неё улитку.

— Прекрати, Элли! — прикрикнула мать и выключила радио. — А ты, — погрозила она брату, — не разрешай ей.

Брат перегнулся через стол, чтобы полюбоваться своим отражением в дверном стекле. Новые раны шли новому ему; они совершенно изменили пейзаж его лица, придав ему мужественность и благородство. Он нежно прикоснулся к опухшему глазу. Мать с грохотом поставила перед ним чайник, но ничего не сказала. Она явно не одобряла этой гордости и самолюбования. Я взяла еще одну улитку, подлепила маленькое тельце концом булавки и попыталась вытащить ее из ракушки, но оно не поддавалось. Это было странно: как будто, даже умерев, она говорила: «Я не сдаюсь». Я не сдаюсь.

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 69
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности